Потом, в голод сорок шестого — сорок седьмого, тоже все продали. И корову хорошо продали. Куда-то за Валуйки отвезли. Но в дом уже тогда не звали. Даже когда просился…

А в сорок седьмом мужики куда-то уехали. Пропали.

Мать уходила рано, потом возвращалась за ним.

Будила, чтобы шел в школу. Четырехлетку.

Там было светло, но холодно. Учились все вместе. И ребята помладше, вроде Олега, Варька Бакланова. И еще двое, постарше, что школу из-за войны пропустили. Но те — недолго. Надо было зарабатывать на жизнь…

В воскресенье мать посылала Олега торговать на рынок холодной водой. Давала ведро, чистое, блестящее. И такую же, отмытую с песком, кружку.

«Эй! Кому воды холодной!» — кричал Олег, продираясь сквозь толпу.

Когда было жарко, брали воду… или улыбались ему. Давали кто рубль, дореформенный, кто просто щелобан по носу!

Однажды Олег увидел у бухгалтерши Анны Ксаверьевны газеты. Хотел попросить почитать, но она не дала.

Тогда он вспомнил, что на станции газет много. Ну, не так уж чтобы совсем много! Разве, кто забудет, кто выбросит из окна поезда, а у кого попросить можно…

Еще приезжала к Баклановым сестра из Москвы. Толстая, с таким же толстым, «колбасным» мальчишкой, который все время жался к матери.

У них тоже газет оказалось много — московские заворачивали в них продукты родственникам.

Олег выпросил их — московский мальчишка от страха и стеснения отдал их все без материнского спроса.

Собрав газет двадцать, в яркое, веселое воскресенье пошел Олег на базар.

Чего там только еще не продавалось…

И свежее масло в лопухах, спрыснутое водой. И домашние коржики. (Одним его угостила знакомая старуха с Цыганского плата.) Торговали даже какими-то железками… Пьяный мужик размахивал зеленой бутылкой с мутной водкой. Другой, безногий, торговал наградами — лежащими на чистой холстине двумя орденами Отечественной войны. И медалью — «За отвагу»!

Но больше всего на рынке Олега прельщал сладкий, клюквенный морс в разномерных, мокрых, вынимаемых из ведра, банках.

Мужики шумно пили пиво у зеленой, недавно сколоченной, «пивной» с оставшейся после погорелья коновязью. Сюда как на террасу выходили они, взрослые, ругательные, шумные… Дикие!

Слезливые, кто перебрал!

Олег поставил на бойком месте дощатый сквозной ящик из-под овощной тары и разложил свой товар.