«Кому газеты? Свежие газеты!» — закричал он, как ему показалось, на весь базар.

Кто-то подошел, посмотрел на его мятые, в потеках жира или грязи, совсем не глянцевитые газеты. Но все-таки столичные… Но покупать — не стал!

Две женщины, не местные, осторожно трогая губами розовое (тоже морсовое?) мороженое, долго разглядывали лежащую сверху газету «Гудок». Одна из них спросила с удивлением:

— Так что? Они — не свежие?

— Конечно, нет! — огрызнулся Олег. — «Свежие?» Свежие — в Москве только бывают!

— А зачем же ты их продаешь, мальчик?

Олег даже растерялся от столь дикого вопроса.

«Для денег, для чего же еще…» — подумал он.

— Может… Завернуть кому… положить надо во что-то! — нашелся Олежек. — Купили бы вот вы, например.

— Но они же грязные! Бывшие в употреблении! — почти возмутились женщины.

— Сама ты! Я смотрю… Употребленная! — Ответил ей мужик в перекрашенном кителе. — Дай две — хамсы положить не во что!

И еще крикнул ретировавшимся бабам вслед: «Телки… употребить, может?» Кто-то подхватил.

Торговля пошла бойчее…

Через полчаса газеты разошлись. Кому на завертку, кому на курево. А кому и для чтения — «великое ли дело, что новости почти годовой давности!»

В тот день и в начавшийся вечер Олег был счастлив.

Он вдоволь напился морсу! Аж две литровые банки… Да еще принес матери целых семь рублей!

Уже смеркалось, когда он положил перед ней на длинный, пустой стол смятые бумажки. Две зелененькие по три рубля и еще один рубль.

— Где взял? — строго, как всегда исподлобья, спросила мать.

— Газеты… Продал! — легко объяснил Олег.