— Болтовня! Все болтовня! — спокойно сказал Иван Дмитриевич и встал. — Смогу!

На вопросительный, испуганный, какой-то собачий взгляд Нахабина объяснил почти спокойно:

— Смог… Уже! Неужели думаешь, что без моего согласия Манаков с племянником на тебя всех собак спустил? Месяцами… По твоему следу могли идти?

— Месяцами?! — машинально, оторопело переспросил Нахабин.

— А как… Ты думал? Разве за два-три дня… Такое вскрыть? Да еще так, во всех подробностях! Прямо хоть к прокурору подшитое дело неси!

— «Без вас…» — повторял и повторял Олег Павлович… — «Без Вашего…» Ничего бы не было?! Хоть они тут бы на стену бросались…

— Вот именно… На стену!

Логинов встал у угла нахабинского стола. Засунул руки в карманы. Раскачивался на каблуках, готовясь к последней части разговора. И тогда Олег Павлович Нахабин не сдержался.

— Значит, все-таки старик Корсаков?! — затравленно глядя на вчерашнего покровителя, благодетеля, зло спросил Нахабин.

— «Старик»?

Логинов теперь даже не смотрел в его сторону.

Только все более явственная бледность покрывала его лоб, щеки, узкие губы…

Даже его очки казались Нахабину теперь какими-то матово-мертвыми…

— А ты знаешь… Сколько мне лет? — неожиданно, после молчания, спросил Логинов. Он внимательно разглядывал носки своих черных, блестящих башмаков.

И сам же ответил: — На следующий год — семьдесят три! У меня уж мало времени! И на свои-то… Заботы осталось!

Добавил почти шутливо: — Как говорится — «с гулькин нос»! Так же стремительно, неожиданно, как появился, он вышел из кабинета.

Перед глазами Ивана Дмитриевича мелькнула какая-то знакомая фигура в нахабинском предбаннике, распахнувшая перед ним дверь…

Потом долгий, неправдоподобно-долгий, как ему показалось, коридор…

Неожиданно он остановился, увидел, что такой знакомый коридор, оказывается, на повороте упирается в уступчик, кончающийся окном.

Там стояли два простых, аккуратно поставленных (как в казарме, почему-то мелькнуло у него)… Два простых, крепких стула.