«Если бы Аня с Мишкой тогда не выжили, я бы себе этого никогда не простил, —думал Дима,— если бы она умерла… Такие раны затягиваются, но не заживают никогда. И рубец на всю душу… навеки…»

Он налил себе чай и ждал звонка от Павла или Люси. Нужно было найти Измаила и забрать письмо. Дима слабо представлял, что в нем было такого, что помогло бы Ромале. Если говорить начистоту, то парень был убежден в одном — ей нужна помощь психолога, если не психиатра. Или к бабке какой-нибудь дремучей отвести, чтоб пошептала над ней слова какие-нибудь. Он сам слышал, что тоску снимают бабки-знахарки, вот только к их услугам он сам не прибегал, да и Ромалу тоже вряд ли поведет…

«Нужно поговорить с Люсей, ведь они с детства дружат. Может, она прольет свет на эту историю»,— думал Дима, глотая чай и удивляясь тому, что не чувствует вкуса. Заглянул в кружку и ухмыльнулся — кипяток. Он даже не положил в него пакетик.

Потом прошел на цыпочках в комнату Ромалы. Девушка с обглоданной душой спала. Парень даже наклонился к кровати и прислушался к дыханию. Оно было ровным и глубоким. Дима накрыл ее пледом и так же тихо вышел из комнаты.

Дмитрий едва не уснул на диване, как зазвонил телефон, вернее, жужжа, поехал по полировке стола.

— Алло, Люсь, привет! Как доехали?

— Всё пучком, вот только Паша говорил, что нас должна была Ромка встретить, да ты ее увез куда-то, — и она тоненько, игриво захихикала, — понравилась девочка? Только попробуй обидеть, не посмотрю, что ты мне брат…

— Люсь, хватит тараторить. Мы не просто так взяли и уехали. Ты там, в аэропорту, никого из знакомых не встретила?

— Ну, кроме Паши нет, — всё так же забавляясь, ответила сестра.

Диму это стало раздражать.

— А вот подружка твоя умудрилась нос к носу столкнуться с родственниками жениха, — припечатал он.

Люся затихла.

— Ты, чего, Дим? Какого еще жениха?

— Не думаю, что за эти десять лет он поменялся! — более спокойно изрек брат и прикрыл дверь в свою комнату.

Люся протяжно всхлипнула и замолчала. Дима тоже молчал. Его злило собственное бессилие, то, что он ничего — то есть совсем НИЧЕГО — не мог изменить в этой ситуации, как-то повлиять на ход событий, помочь Ромале.

— Слышь, Люсь, ты там, часом, в обморок не грохнулась? — спросил он уже более спокойно.