Когда-то давно — десять лет назад — он мечтал, чтоб его любили вот так. Тогда и мысли его посещали какие-то геройские: дескать, умру, а она меня не забудет и ни на кого не променяет…

То, что из этого может получиться, он увидел сегодня. Этой демонстрации ему до конца дней хватит. Дмитрий впервые видел, чтоб с лица так сходили краски, чтоб в глазах, еще минуту назад спокойных, загоралось безумие. Как из них словно вытекала сама жизнь, и зрелище это было не для слабонервных, ей-богу! Не любовь — му́ка!

— Ромал, может, чай будешь, а? Горячий, с медом? Или с вареньем? Я у тебя в холодильнике видел банку с клубничным джемом, — сказал он, когда сердце перестало отбивать чечетку.

Она покачала головой и неожиданно попросила:

— Прочти письмо.

Парень уставился на нее. Читать письмо, которое даже не ему адресовано? Которое в принципе не предназначено для посторонних? Письмо любимой от погибшего парня?

— Ромал…

— Дим, знаешь, чего я боюсь больше всего? Безумия. Боюсь сойти с ума. Тогда я была так близка к этому… Даже вспоминать страшно. Сегодня и так… насыщенный день, не находишь? — и она усмехнулась уголком рта. — Я не требую от тебя выразительного чтения, но… но сама я не могу. Правда не могу… это ведь его рука… и часть его души…

Девушка больше не плакала, но в горле и без слез ворочался горячий, колючий булыжник, который ей не удавалось проглотить. Она даже глядела не на парня, а в окно. Дима смотрел на нее и вертел письмо в руках. В конце концов, он Александра не знал, не видел ни разу, и речь идет о простом письме, пусть и последнем…

Глава 31.

Глава 31.

Дмитрий осторожно достал исписанный лист из конверта и начал читать:

«Привет, моя любимая Малышка. Хотя не привет, а здравствуй. Правду говорят: “Век живи — век учись: один черт дураком помрешь”… Это я к тому, что недавно узнал, что когда мы говорим “здравствуй”, то желаем здоровья, а если “привет”—просто приветствуем. Так что, здравствуй, моя любимая Малышка. Живи и здравствуй до ста лет. Я…— Дима запнулся на этом месте и повел шеей с досады —надеюсь, буду всё это время рядом. У меня всё как всегда. Муштра, муштра и еще раз муштра. День и ночь. Единственное, что меня здесь поддерживает, это твоя любовь. Я ее порой чувствую, как прикосновение, как дуновение ветра. Я тоже очень-очень тебя люблю и соскучился страшно.