— Ромала, — позвал Дима осипшим голосом, но девушка даже не оглянулась.

— ...А он просто забыл его надеть, просто забыл. Забыл, понимаете? И погиб. А я? Мне-то как? Как жить? Он не вернулся… и меня здесь оставил.

— Ромала, — более настойчиво позвал Люсин брат.

— Забыл… забыл… А я? — не успокаивалась Ромала.

Дима подошел и обнял ее, разворачивая к себе. Прижал горячую голову к своей груди.

— Успокойся, родная моя. Ну? Успокойся, — шептал он ей на ухо.

И у нее побежали слезы по щекам.

— Я люблю его, Дима, — тихо сказала девушка. — Я его люблю. Люблю! Люблю!!!

Она не просто заплакала, слезы ее будто взорвали, и они безудержным потоком текли по впавшим щекам и впитывались в рубашку парня. Он прижимал ее к себе, и лицо у него вздрагивало всякий раз, когда Ромала протяжно всхлипывала.

Обида. Вот что она чувствовала теперь. Обиду и боль. А еще пустоту и холод, пробегающий вдоль позвонков. Она вцепилась в Дмитрия, будто надеялась, что он может ее спасти. А он вдруг стал ее целовать. Мокрые щеки и глаза, и он даже не заметил, как встал и вышел из комнаты Измаил, а за ним Люся — тихо, бочком. Он сам не до конца осознавал, зачем это делает. Но в поцелуях и объятьях было столько жизни, в которой они оба нуждались. И даже не сразу понял, когда девушка стала ему отвечать. Она цеплялась за него, как за спасательный круг, и руки наконец-то стали горячими. Из глубин сознания шептала мысль о том, что парень, вроде бы как, не собирался не то что спать с Ромалой, а даже целоваться вот так затягивающе, пока не разберется с Анной. А куда именно затягивали сейчас поцелуи, было понятно обоим. Когда стало совсем невмоготу, Милославский всё же нашел в себе силы и оторвался от девушки. И даже оттолкнул ее от себя, когда она потянулась к нему вновь.

— Я… я… очень этого хочу, но… не вот так… по горячке, — кое-как прохрипел он дрожащим от возбуждения голосом.

Ромала очумело глазела на него, прижимая руки к пылающим щекам. Она, не оглядываясь, стала садиться мимо стула, и Дима быстро подхватил ее и пересадил на диван. Она всё еще озиралась безумными глазами и только теперь поняла, что именно едва не произошло. Щеки залились румянцем, и стало жарко. Если ее еще пару минут назад трясло от холода, то теперь всё тело горело, будто она сидела у костра. Там, где касались Димины руки, словно ожоги пламенели. Она провела рукой по лицу и заметила письмо. Оказывается, она его так и не выпустила из рук, несмотря ни на что. Глаза тут же наполнились слезами, она протянула письмо парню, тот чисто автоматически взял конверт и сел напротив. Сердце почему-то защемило.