Стражу усилили, однако оружных к площади перед дворцом Кёнбоккун, где под навесами были накрыты столы для пира, не допустили. Единственным вооруженным человеком был личный охранник короля Седжо. Этого охранника король выбирал долго и кропотливо. Этот человек должен был служить при дворце многие годы, хорошо бы, если он служил верой и правдой еще отцу принца Суяна, Седжону Великому. Такой выбор доказывал бы правомочность перехода власти. С выбором стражника нельзя было допустить ошибки.

Соджуну с его отрядом отвели охрану перед входом во дворец Кёнбоккун. Капитан провожал глазами вельмож, спешащих на прием. Красно-синей толпой они прошли на территорию дворца. Сегодня капитан, как и его подчиненные, не имели права кланяться чиновникам. Каждый из тех, кто шел твердой, но обреченной походкой, мог нести оружие. А шли господа по-разному: кто-то едва волочился, от стыда не поднимая головы; кто-то шествовал размашисто, важно, пряча довольную улыбку в усах; кто-то оправлял одежду и приставал к идущим рядом с вопросами (этот прием был для них в новинку). Соджун провожал взглядом чиновников и вздыхал. Столько крови было пролито ради этого дня. Капитан только не понимал одного: зачем чиновников и ученых призвали во дворец так рано? До официального приема было еще предостаточно времени. Но в таких случаях вспоминал, что он обычный солдат и вопросы задавать не должен. Его стезя — подчинение. Поэтому он положил руку на рукоять меча и внимательно следил за каждым проходящим мимо него вельможей.

Елень играла с сынишкой Гаыль. День был теплым и почти безветренным. Малыш за минувшие два месяца заметно подрос и норовил вытащить руку из пеленок. Елень гулила над ним, положа ладонь на суетливые ручки ребенка, тем самым не позволяя их вытащить. Малыш упирался, хмурил бровки, но не плакал. Его мать развешивала белье на веревке и что-то напевала под нос. Сонъи нарезала на сушку фрукты, и запах свежих яблок разливался по всему поместью. Чжонку и Хванге вместе с Ынчхолем и Мингу побежали на площадь. Им хотелось увидеть своими глазами процессию послов из Мин. Ынчхоль сказывал, что видел вчера одного, и показался тот очень странным: и смотрел не так, и говорил иначе. Мингу с Чжонку подняли друга на смех, и тот даже немного обиделся.

Елень утешало одно: если послы смогли благополучно добраться до Ханяна, значит по дорогам можно будет проехать до провинции Чолла, где находилось родовое имение Соджуна. Оставаться здесь и дальше не было смысла.

Солнце повернуло к вечеру, как во двор влетели взмыленные дети. Хванге придержал створку, а Ынчхоль и Мингу втащили сопротивляющегося и вырывающегося из их рук Чжонку. Елень подскочила, кликнула Гаыль, передала ребенка и поспешила к детям, которые не пускали кричавшего Чжонку к воротам. Увидев Елень, парни поклонились и замолчали. Страх скатился ледяным горохом по спине женщины.