Я занимаю свое место на одном из концов дорожки, твердо упираясь обеими ногами в глину. Мои локусы лежат в ножнах у меня на бедрах, и я кладу на них руки, чувствуя холодные кожаные рукоятки, успокаивая себя этим знакомым чувством. По правде говоря, я почти не задумывалась о том, что будет дальше, и не строила никаких стратегий о том, что собираюсь делать. Это не имеет значения. Мариус гораздо лучший Волшебник, чем я, и никакая подготовка, которую я могла бы предпринять, не сыграла бы роли, только не за одну ночь. Все, что мне остается, это надеяться, что мне удастся сымпровизировать и застать его врасплох.

Мне казалось, что в этом есть смысл, в тот момент, когда я бросила ему вызов, и вчера вечером во время разговора с Марленой, и сегодня утром, когда я шла сюда. Но, стоя там, на дуэльной арене, я чувствую, как дрожат мои колени, как потеют ладони и как сердце ударяется о ребра. В моей голове звучит назойливый голос, который я стараюсь игнорировать, но он становится все громче и громче и задает один и тот же вопрос: о чем, черт возьми, ты думала?

Я глубоко вздыхаю, собираюсь с духом и поворачиваюсь к трибунам. Все они там, все. Зигмунд и Тиш сидят в первом ряду секции Нетро и машут мне. Профессор Калфекс слегка кивает. Талин тоже кивает. А Марлена смотрит, на ее лице смесь сложных чувств: страха, гордости и любви одновременно.

Я могу это сделать. Я должна это сделать. Ради них. И ради себя.

На другом конце арены поднимается шум. Это Мариус. Он делает шаг вперед, смелый и самодовольный, занимая свою позицию на другом конце дорожки. Я одета просто, в свободную удобную одежду, но он одет безупречно, великолепно: красно-золотой костюм, длинные кожаные перчатки, высокие сапоги с серебряными пуговицами. Его локусы с оленьими головами сидят на его бедрах, и он одаряет меня ослепительной улыбкой, улыбкой, которую я хочу стереть с его лица сильнее, чем когда-либо. Авангард громко ликует при виде его, и я вижу, как по рядам Нетро пробегает нервный смешок. Это не утешает.

– Дуэлянты! – раздается голос, и все замолкают. Директор Абердин шагает по арене между нами, его длинная черная мантия развевается за ним. Он выглядит более собранным по сравнению со вчерашним днем, и сейчас он говорит твердо, своим привычным голосом благодушного и мудрого аристократа. Может, у него было время прийти в себя после вспышки гнева. Или, может, он просто уверен, что я умру здесь, и все его проблемы исчезнут. – Я надеялся, что разногласие между леди Девинтер и лордом Мэдисоном разрешится мирно, в духе товарищества, – произносит он, и мне интересно, есть ли здесь хоть один человек, который верит ему. – Но этому не дано было случиться. Так что мы разрешим все древнейшим из способов, кагни-варом. Дуэль насмерть, здесь, на этой арене, где когда-то стояли Отцы-основатели. Здесь, кровью, этот конфликт наконец будет разрешен.