Мое зрение заволакивает красным, пульсирующим по краям. Мое сердце стучит, а в ушах звенит. В тот момент я не Волшебник, не Ревенант, даже не совсем человек. Я зверь, заключенный в клетку ярости и боли, целой жизни потерь и страха. Я каждый друг, которого я похоронила, каждая пролитая слеза, каждая потеря, каждое поражение, каждый страх. Я сила природы, ураган ярости, вой, пронзающий океанскую ночь. Я ужасна, я безжалостна, и меня не остановить.

Пускай Мариус Мэдисон лучший Волшебник, и он без труда победил Алайну Девинтер.

Но он ничто перед Алкой Челрази.

На трибунах толпа сходит с ума, волнуется, шумит и тычет пальцами. Я прыгаю на него, швыряя его на спину, и бью его снова, и снова, и снова, вбивая эту ледяную сферу, теперь яркий красный шар, в его лицо. Я ломаю кости и ломаю зубы, даже когда его руки, слабея, хватаются за меня, даже когда он пытается пинаться и отмахиваться.

– Постой… – хрипит он, кровь пузырится по его разбитым губам, и я останавливаюсь, на мгновение, с высоко поднятой сферой. Его лицо полностью разбито, но я все еще могу видеть его глаза, опухшие, заплывшие и испуганные. – Постой! – умоляет он, в его голосе сквозит отчаяние. В этот момент все, что у него было, исчезло. Его привилегии, его власть, его богатство, его образование. Все его преимущества отобраны у него. В этот момент мы всего лишь два человека, не более того. И я та, кто сильнее.

– А ты остановился перед Фил? – спрашиваю я и заношу шар для последнего удара.

Затем что-то ударяет меня сбоку, сильный порыв воздуха, который отбрасывает меня от него, отправляя обратно туда, где я стояла раньше. Ледяной шар выпадает из моих рук. Я скольжу обратно по глине, поднимаюсь на ноги, а там с локусами в руках стоит директор Абердин.

– Достаточно! – рычит он на меня, раскрасневшийся, яростный, магия собирается вокруг него, как надвигающийся шторм. – Прекратите немедленно!

Толпа в полной неразберихе вскакивает со своих мест, все до единого кричат. Остальные профессора в недоумении смотрят друг на друга. Только профессор Калфекс выступает вперед, ее собственные локусы вынуты и нацелены в его сторону.

– Директор Абердин, – ее требовательный голос разносится по всей арене, – вы нарушаете законы кагни-вара! Вы позорите эту арену!

– К дьяволу эту арену! – Абердин разворачивается назад, рыча на нее, на толпу, на всех. Вот и все. Я наконец-то заставила его явить себя. Все пятятся, указывая на него, перешептываясь, и это его еще больше злит. – Вы все выжили из ваших проклятых умов? – кричит он. – Это сын Грандмастера Сената! Я не буду просто сидеть и смотреть, как какая-то безродная сука убивает его!