- Дайте-ка, если не жалко, листок бумаги,- потребовал грозный гость.

Мандатарий подскочил, подал. Катилина сел на столик, схватил перо, окунул его в громоздкую чернильницу и начал быстро черкать по бумаге.

Вдруг он порывисто откинулся назад и с криком:

- Что это у вас за отвратительные чернила! - схватил несчастную чернильницу.

У мандатария ноги подкосились от страха.

В ту же минуту чернильница со свистом пролетела над его головой и, оставя солидное пятно на внушительном судейском носу, угодила точнехонько между шкафами в угол, завешанный бумажной занавеской.

Громкий звон разбитого стекла смешался с испуганным и гневным воплем.

Роковая бутылка угодила Жахлевичу прямо в лоб и разбилась вдребезги.

- Что это? - крикнул Катилина с хорошо разыгранным испугом.

- Караул! На помощь! - вопил Жахлевич ужасным голосом.- Убивают!

Оглушенный внезапным ударом, бедняга в первую минуту принял льющиеся отовсюду чернила за настоящую кровь и, на четвереньках выползая из своего укрытия, кричал благим матом:

- Кровь! Кровь! Спасите!

Мандатарий стоял как вкопанный, от страха, гнева и возмущения он не мог выговорить ни слова.

Катилина покатывался со смеху.

- Что вы там, черт возьми, делали, пан Махлевич? - выдавил он из себя наконец.

Насмешливый тон Катилины подействовал на Жахлевича как электрический ток. Он вскочил на ноги, стирая с лица ручьи чернил, и, хотя уже понял, что ничего страшного с ним не произошло, вскипел бешеным гневом и, сжав кулаки, подступил к Катилине.

- Зачем вы туда полезли? - не отставал от него насмешник, нисколько не смущаясь.

- Потому что мне так пон… пон… рр… - силился выговорить Жахлевич, но, к несчастью, захлебнулся новым потоком чернил.

- Шутник вы, пан Махлевич!

- Моя фамилия не Мах… ле… вич,- булькал в ответ бедняга, захлебываясь чернилами пополам со злостью.