Тем временем остолбеневший в первую минуту мандатарий кое-как опомнился и воинственно запыхтел. Поступок Катилины разозлил и возмутил его до крайности, а известия, с которыми прибыл Жахлевич, побудили к смелому решению.

- Что этот ферт может мне теперь сделать, если через неделю сам помещик вылетит ко всем чертям… - сказал он себе. И в одну минуту, изменившись до неузнаваемости, шагнул к Катилине.

- Что это значит? - крикнул он.- В моем доме!..

Но Катилина только глянул на него, и мандатарий поспешил отступить и умолк, точно язык проглотил.

Катилина подошел к двери и крикнул:

- Воды!

Потом спокойно повернулся и сказал как ни в чем ни бывало:

- Сейчас пан Махлевич умоется, а затем мы попросим его объясниться!

- Я не Махлевич! - в ярости заорал Жахлевич.

- Да, фамилия пана управляющего не Махлевич! - подхватил осмелевший мандатарий.

И, вновь обретя всю свою важность, он приподнялся на цыпочки и грозно нахмурил лоб. Катилина презрительно расхохотался и двинулся к нему.

Но тут распахнулась дверь, и в канцелярию влетела перепуганная судейша, а за нею Хохелька и служанка с кувшином воды.

- Батюшки! Что тут происходит? - кричала запыхавшаяся супруга.

- Ничего страшного,- насмешливо успокаивал ее Катилина,- пан Махлевич немного перепачкался, но сейчас отмоется.

Тут уж мандатарий не мог больше выдержать.

- Хватит! - загремел он.- Я этого не потерплю! Не желаю я служить у помещика, который набрал себе бог знает каких него…

И не кончил, ибо лицо Катилины приняло такое грозное выражение, что и настоящему смельчаку стало бы не по себе.

Хохелька обеспечил себе безопасную позицию у двери, а судейша, дрожа, отскочила в сторону и, бросая на мужа умоляющие взгляды, восклицала:

- Боиифас! Бонифас!

Бонифас, однако, пришел в еще больший раж и уже собрался было продолжить прерванную тираду, но тут Катилина спокойно подошел к нему и, зорко глянув в глаза, отчеканил: