- Послушай-ка, милостивый пан, как ты думаешь, если я от имени помещика кликну мужиков - удастся тебе спасти свою шкуру от пятидесяти палок?

Мандатарий похолодел.

Он слишком хорошо знал, что за время своего долголетнего правления насмерть восстановил против себя крестьян и что на первый же клич Катилины сбегутся все шестнадцать громад. Глубокое внутреннее чувство подсказывало ему, что дерзкий дебошир не слишком заботится о законных средствах и готов, не колеблясь, исполнить обещание.

- Как это? Что вы говорите?..- проговорил он упавшим голосом.

- Говорю, что если вы, милостивый пан, не будете покорно слушаться моих приказаний, я вызову войта и крестьян и такую устрою вам баню, какой свет не видывал.

И, как бы для вящего подтверждения своих слов, Катилина отворил дверь в сени и крикнул громовым голосом:

- Эй, полицейский!

Полицейского не было, но вбежал номинальный сторож канцелярии, в действительности же даровой слуга судейши, ежедневно поставляемый от каждой громады по очереди.

Катилина быстро подошел к нему и, схватив за ухо, повернул к двери.

- Беги что есть духу к войту и скажи ему, пусть приходит немедленно с десятью дюжими парубками! Ну, марш, живо! - и подтолкнул его к двери.

Парень вылетел как сумасшедший, только спина его мелькнула за окнами.

Мандатарий стоял словно громом пораженный, Жахлевич побледнел под засыхающими чернилами как полотно, а судейша близка была к обмороку.

Катилина спокойно огляделся вокруг.

- Я должен поговорить с паном Махлевичем и хотел бы остаться с ним наедине. А потому просил бы вас… - добавил он, указывая на дверь.

- Пойдем, Бонифас! - воскликнула судейша и дернула за руку оцепеневшего муженька.

А Хохелька - того уже и след простыл.

Катилина повернулся к Жахлевичу, который украдкой также хотел выскользнуть из комнаты.

- Позвольте,- сказал Катилина, заступая ему дорогу.- Нам нужно поговорить!

- Но я с вами незнаком! - почти в отчаянии воскликнул Жахлевич.

- Не беда, сейчас познакомимся.