— Это… — со сжавшимся горлом она пыталась подыскать слова. — Это, должно быть, было совершенно ужасно.

Его взгляд не отрывался от огня.

— Думаю, что я находился в каком-то помрачении, и со стороны казалось, что я хорошо справился с этим горем. Но, вынужден сказать, на самом деле это было не так. Когда юристы разобрались с наследством, стало ясно, что отец был в долгах. Я в одночасье стал единственным наследником — и единственным должником. Дом был продан спустя лишь несколько месяцев, — он кивнул в сторону раскрытого Керри журнала, — после выхода этой статьи.

Керри тоже перевела взгляд на огонь. Даже здесь, возле камина, ей внезапно стало холодно.

— Мне очень, очень жаль.

— Я огородил свою жизнь стеной. Даже не столько, чтобы отогнать других, сколько чтобы мне самому было на что опираться. Но вы, без сомнения, и так уже догадались об этом.

Седрик, который умел отыскать Кэбота, где бы он ни находился, встал и подлез прямо под левую руку Керри. Перебирая пальцами шелковистые уши, Керри не поднимала глаз от углей.

— Иногда я замечаю какие-то мелочи, которых не видят другие. Но порой случается, что я совершенно неправильно складываю вместе эти фрагменты.

Она поймала его взгляд. Горе так явно читалось на его лице, что она не в силах была отвести глаза.

— Потерять сразу всю свою семью…

Он отступил на шаг и потянулся за кочергой, чтобы помешать угли.

— Вы показались мне человеком, полным сочувствия. Подозреваю, вам тоже пришлось пережить свою долю потерь. Думаю, всем, кто умеет сочувствовать, пришлось…

Он обернулся. Они посмотрели друг на друга в мерцающем свете углей.

— Утраты меняют нас. Я стал гораздо менее жизнерадостным человеком. С которым, боюсь, не так приятно общаться. — Уголок его рта попытался приподняться в улыбке. — Но, надеюсь, утратив состояние, я стал добрее и научился лучше сочувствовать другим.

Она подождала, прежде чем ответить.

— Можно я спрошу: вот этот знак, который вы делаете… — она прижала к груди два пальца левой руки.

— Это мама. Будто невысказанное «люблю тебя» в ситуации, когда нельзя разговаривать. Или когда слов недостаточно. Когда мы были маленькими, она укладывала нас спать. Отправляла в школу. И все с этим знаком. — Он посмотрел ей в глаза. — Мы показывали его друг другу, когда кто-нибудь уезжал. И тогда, в Нантукете, тоже. Когда она садилась на паром из Кейп-Кода.

Перед глазами Керри встала картина: улыбающаяся мать на палубе парома, два пальца правой руки прижаты к сердцу, и она машет на прощание сыну, возвращающемуся в колледж. А через несколько дней вместе с мужем и дочерью пропадает где-то в море.