Пыталась спать, но сон всё не шел. Тихо было как в барокамере, а отвлечься – нечем: Наташа пыталась выписать книг из библиотеки СИЗО, но ее просьбы оставались без ответа. Заснуть удалось только под вечер, правда, ночью Наташа опять проснулась: ей всё чудилось, будто в решетку по-паучьи лезут Лада и ее мертвые дети.

Утром к Наташе снова пришли правозащитники, но она не смогла встать с кровати. Полчаса примерно потратили на то, чтобы натянуть штаны, но в итоге Наташа всё равно упала на шконку и зарыдала. Хотела держаться бодрячком и не жаловаться, но тут из нее полилось само: и про то, что дочерей не дают увидеть, и про инсулин, и про отсутствие хоть какой-то коммуникации с адвокатом, и что следователи регулярно вывозят ее на допросы лишь затем, чтобы задать пару дежурных вопросов, и возвращают ее обратно в изолятор. Правозащитницы – одна девушка помоложе и женщина с короткой стрижкой и строгим взглядом прокурора – обещали помочь и прислать врача. Но Наташа уже знала, что без воли администрации правозащитники ничего сделать не смогут, а чтобы тюремное начальство зашевелилось, нужно было давление активистов и общественности…

В общем, никто Наташе не поможет.

– Наталья Г’риг’орьевна?

В камеру вошел следователь Сергеев. Наташа попыталась привстать, но перед глазами тут же поплыли круги.

– Что, опять будете меня допросами мучить? – устало вздохнула она.

Сергеев как будто удивился, большие его глаза словно еще больше округлились.

– Мучить? Зачем же мучить, мы ведь беспокоимся о вашем здоровье! – улыбнулся молодой человек. – Вы уж простите, что приходится вас тягать туда-сюда. Работа такая. Давайте я вам помогу.

Когда ее уже вели по коридору, Наташа увидела Диану: та говорила с надзирательницей и щелкала в воздухе пальцами, как бы подтверждая сделку (ну, или так показалось Наташе). Проходя мимо них, Наташа воскликнула:

– Диана! Почему? Почему?..

Но Диана отвернулась, будто и не знала ее.

За что?..

Ну, а потом – опять: слёзы – наручники – душный коридор-автозак. Сергеев то подбадривает, то помалкивает, сверяясь с какими-то записями в телефоне. Снова утомительные стояния в пробках, в этот раз как будто даже более долгие, затем, наконец, белый дом с двумя флигелями, которому Наташа рада почти так же, как старому приятелю, настолько ей трудно было дышать в автозаке. Снова тот же самый кабинет и унылый филин капитан Уланов.

– Вы всё то же? Хотите, чтобы я подписала показания? – сказала Наташа, когда заботливый Сергеев подвинул ей стакан воды.

Уланов не проявил к ней особого интереса. Писал что-то в тетради, словно ее в комнате вообще не было. Наташе стало вдруг очень зябко – словно позади нее на полную мощность включили кондиционер или широко распахнули дверь холодильника.