– Не знаю.

Следователь Сергеев вернулся так же быстро, как и уходил, почти вприпрыжку. Заседание открылось – и Сергеев сослался на то, что следователи по делу поменялись, в связи с чем необходимо продлить подсудимым срок пребывания под стражей.

Защита – преимущественно адвокатесса Муравицкая, потому что у ее молодого амиго было такое лицо, будто он сейчас блеванет от происходящего, – опротестовала запрос, заявив, что сторона обвинения четыре месяца не проводила следственных действий, не говоря уже о том, что ходатайство о продлении должно подаваться за семь дней до окончания срока содержания под стражей, а срок истекал сегодня, – и потребовала освободить Матвеева в зале суда (сам Матвеев, почесывая бороду, увлеченно читал книжку). Но судья Костюченко защите отказала.

Тут-то и случилось то, чего Алиса ожидала меньше всего – а с ней и весь зал заседаний.

– Ваша честь, ввиду новых открывшихся обстоятельств, – заговорил Андрей (пальцы, ладони, сильные, сильные руки, бумага шуршит о бумагу, ткань мундира шуршит о ткань), – я просил бы… Просил бы продлить меру пресечения подсудимой Маславской, а подсудимого Матвеева отпустить под залог – по ходатайству защиты.

Надо было видеть лицо следака Сергеева, который, казалось, хотел броситься и схватить Андрея за рукав форменного кителя, аж костяшки на пальцах побелели и явно проступил шрамик на среднем пальце, но в последний момент сдержался, отвернулся. Мог бы – выругался бы вслух, наверно, подумала Алиса – и только тут поняла, что сейчас сделал Андрей, ее Андрей, такой надежный и сильный. Он просто взял и сдал процесс защите! Но почему? Что такого сделал Сергеев, что Андрей решил ему поставить подножку? Не может быть, чтобы Андрей просто так взял и поставил квартальную премию под угрозу, а ведь вообще-то он поставил ее под угрозу: ничего себе – отпустить подсудимого в зале суда прямо из клетки! Это же сразу показатели обрушит. Когда-нибудь она спросит его об этом, когда-нибудь, но пока, пока…

Пока Костюченко буркнула что-то и вышла из зала заседания, чтобы вернуться пятнадцать минут спустя к утомившемуся за день залу, который явно не ожидал встретить что-то вроде местечкового аналога «Хорошей жены», и сказать, что все остаются под стражей.

Андрей встал и молча вышел из зала заседания, когда всех отпустили.

Алиса вышла следом – и… И увидела, как побледневший подсудимый мешком лежал у стены и напоминал камень, буквально камень, с недвигающимися глазами, и Алисе стало страшно, так страшно, что она закричала, и уже не помнила, что́ именно кричала, и, кажется, еще были слёзы, потому что кто-то предложил ей салфетку, а она махала рукой и кричала, а потом, когда появились камеры, когда кто-то забегал, кто-то вызванивал «Скорую», – она вдруг споткнулась глазами об Андрея – и сразу упала на него объятиями, словно и не было этих лет недомолвок и бесплодных скроллов инстаграма, и Андрей обнимал ее, и смущенно гладил по спине, пытаясь успокоить.