И это длится уже не год, не два, даже не пять. Андрюше исполнилось десять. Они не виделись за это время ни разу. Вряд ли ее можно называть теперь даже соломенной вдовой. Да и разве дело в том, как ее называть!

Глава 23

Глава 23

– У Лермонтова лучше вышло, чем у Беранже!

Дух противоречия так силен был в двенадцатилетней Ляле Ясногорской, что, кажется, разбуди ее ночью, она тут же затеет какой-нибудь спор. Неудивительно, что для спора пригодилось и стихотворение Беранже. Ксения задала выучить его наизусть по-французски, перевести на русский и сравнить свой перевод с тем, который сделал Лермонтов.

О таком способе изучения иностранного языка рассказал ей Сергей, когда она нашла в мансарде на Монпарнасе французскую книгу без обложки и начальных страниц, поняла, что это перевод «Аси» Туренева, обрадовалась так, словно встретила родного человека, похвасталась, что помнит эту повесть почти наизусть, и в доказательство прочитала по-французски, а потом повторила по-русски: «Молодость ест пряники золоченые, да и думает, что это-то и есть хлеб насущный; а придет время – и хлебца напросишься». Папа часто повторял и эту фразу, и следующую после нее: «Но толковать об этом не для чего», – потому Ксения и запомнила.

Воспоминание пришло некстати: она и так думала только о письме Сергея и с трудом заставляла себя вести урок.

– Ляля, прочитай любую строфу из перевода Лермонтова, – сказала Ксения. – А потом ее же в оригинале.

– «Со свежих плеч скользит цветное платье, – с воодушевлением начала Ляля. – Какой ценой свой легкий маркизет достала ты – не мог тогда не знать я… На чердаке все мило в двадцать лет!»

«Мне тогда было восемнадцать, ему тридцать шесть, – подумала Ксения. – И он сам купил мне маркизетовую блузку в алжирском бутике. Это совсем не о нас».

И тут же вспомнила, как скользили ее пальцы по мокрой ткани, когда она пыталась расстегнуть пуговицы на блузке, и как, отведя ее руки, он расстегнул их сам… Желание той минуты не просто вспомнилось, но повторилось сейчас так остро, что она вздрогнула. Детальность ее памяти играла с ней злые шутки!

– «Прощай, чердак! Мой отдых был так краток. О, как мечты прекрасны вдалеке! – продолжала Ляля. – Я променял бы дней моих остаток за час один на этом чердаке».

– Достаточно, – сказала Ксения. – Теперь по-французски.

Пока Ляля читала, маленький Павлик, не выучивший стихотворение, внимательно смотрел на Ксению. Она постаралась взять себя в руки: не хотелось, чтобы чуткий мальчик догадался о ее состоянии, хотя он все равно не смог бы понять, с чем оно связано.