И когда она это поняла, и не поняла даже, а почувствовала каждой костью и клеткой своего организма, ее охватил такой страх, справиться с которым она была не в силах. Страх и отчаяние.

Что-то подобное Соня чувствовала в барнаульской гостинице сразу после смерти родителей и потом, во время панических атак. Но тогда причиной ее страха, как и причиной их смерти, была темная природная сила, над которой человек не властен. Теперь же сила была такой же темной, но происхождение ее было другим.

«Я просто дура, – говорила она себе, поднимаясь по лестнице на третий этаж. – Жила, как… Как статуэтка в стружках! И думала, что весь мир из таких приятных стружек состоит».

Но, говоря себе все это, Соня понимала, что себя же пытается обмануть. Мир никогда не казался ей совершенным, и люди не казались, она знала, какова природа человеческая. Она всегда это знала – да, в основном из книг, но и реальность, с которой пришлось столкнуться в Издательском доме Шаховского, а потом, и самым широким образом, во время пандемии, – эта реальность лишь подтвердила, что книги, которые она читала, были правдивы. Но даже работая в реанимации, Соня чувствовала что угодно – сострадание, собранность, усталость, – только не вот этот глубокий страх, в котором теперь тонула, как в омуте, с жутким чувством, что он уже заливает ей легкие, и как же дышать, да никак, ни дышать, ни жить она больше не сможет.

Она промокла. Ноги в босоножках особенно. Надо переодеться. Налить в ванну горячей воды. Может, дрожь бьет просто от холода и после горячей ванны пройдет. А страх от чего может пройти, а отчаяние?..

Соня закрыла окно и принесла тряпку, чтобы вытереть лужу на полу. Но вместо этого села на ковер, прислонившись к дивану. Оцепенение сковало ее.

Звонок показался таким громким, что она не сразу и поняла, откуда он исходит. У Жени был ключ, соседи общались в домовом чате, и никто давно не звонил в ее квартиру, тем более не в домофон внизу, а прямо во входную дверь.

Выйдя в прихожую, Соня от страха не сразу вспомнила о существовании дверного глазка. А когда вспомнила и глянула в него, то распахнула дверь так, что та ударилась о стену.

– Господи, вы же насквозь промокли! – воскликнула Соня. – Входите поскорее.

Она так обрадовалась, увидев Романа, что даже не удивилась. От дождя он стал еще больше похож на птицу. На высокую худую птицу вроде черного журавля.

– Я вошел в подъезд с кем-то из ваших соседей, – сказал он.

– Сейчас дам вам что-нибудь переодеться. Проходите в ту комнату, я принесу.

Он молча прошел в гостиную.