Я и сейчас, спустя двенадцать лет, с трудом нахожу слова, чтобы объяснить вам, что делает с человеком природа в критических ситуациях. Литература дала тысячи описаний врачующего воздействия природы на душу человеческую, но природа никогда не повторяет однажды свершенного, а всякий раз для всякой болезной души находит свой способ и средство, и в этом отношении она — неиссякаемый творец.

28 ноября 1984 года

Вчера ездили с директором совхоза в райисполком, передал председателю дарственную, он сказал: рассмотрим и дадим ход. Договорились привлечь к проектированию музея и галереи молодых архитекторов.

Черт, как непросто жить в двух настроениях: воспоминания требуют тишины и сосредоточенности, отрешения от дня сегодняшнего, а живое дело уводит от стола в повседневную суету, мысль обрывается, и потом подолгу приходится будить мозг, а он, настроенный на заботу о деле, никак не хочет «пробуждаться в прошлое».

А впрочем, так ли уж хороша «мемуарная» форма? Получается, что вроде бы и не живет автор, замер, недвижим, а мемуары пишутся годами, так неужто он и гостей не принимает и на люди не выходит? Не бывает такого. Человек, пока жив, живет полнокровно, стало быть, и этот отрывок его жизни есть мемуарная страница.

* * *

Была весна. На Волге шел ледоход. Взбурлилась и Дёржа. Маленькая, тихая речонка превратилась в свирепый поток, вымывавший из береговой кручи глыбы известняка, гнавший льдины, бревна, коряги в низовье с такой силой, что непролазные ивовые заросли на старице лежали постелью. Казалось, лоза уже ни за что не поднимется: кусты завалило кучами тростниковой крошки, ила и водорослей. Но вот спала вода, солнце пригрело землю — и из-под наносов пробились тысячи новых побегов, остров и берега старицы покрылись зеленой щетиной, которая отрастала с такой быстротой, что к прилету соловьев снова стала непролазной, как будто и не бушевала над лозой свирепая сила воды.