Усть-Дёржа… Светлое и печальное время мое… Если к душе человеческой применимо философское выражение «качественный скачок», то именно здесь свершился переход ее в новое состояние.
Опять напрашивается сравнение. Уподобим свою жизнь поезду. Поезд мчится, мы глядим из окна на поля, на леса, на деревни и города, с разной скоростью — в зависимости от расстояния — мелькающие, уплывающие, маячащие в мареве далей, на остановках сходим, о чем-то спрашиваем, что-то делаем и едем дальше, зная, что остановок впереди еще много, сколько точно, не знаем, но — много, и продолжаем разглядывать землю из окна, сопоставляя и размышляя, и настолько привыкаем к состоянию движения, что забываем приготовить себя на тот случай, если вдруг придется сойти с поезда. И это «вдруг» неожиданно наступило. Поезд ушел, мы остались. И никто нам не скажет, будет ли другой и, если будет, сядем ли в него, поедем ли дальше, может, помашем вслед рукою, тоскуя и завидуя. Вот тут, на непредвиденной остановке, томясь неизвестностью, мы и почувствуем, как душа наша начнет переходить в иное состояние, совершенно новое, непонятное, и начнем прислушиваться, вглядываться, радуясь и тревожась, во все, что происходит в нас и вокруг нас. Но до этого нам придется испытать отрешенность от всего и вся, душа наша словно бы замерла, захлопнулась, не способная ни впитывать новое, ни возвращать старое, и мы почувствуем странную пустоту, такую, словно бы вынули из нас содержимое, оставив лишь оболочку, которую усилием воли надо зачем-то таскать по земле. Сколько продлится такая «замороженность», зависит от многого: от собственной натуры, от места, от времени, от того, кто рядом, наконец, от прошлого. Потом наступит оживление. Душа, словно высохшая губка, начнет впитывать, наполняться, расти, и через какое-то время почувствуем, что она иная, не та, что носили в себе до этого.
Все это мне предстояло испытать в Усть-Дёрже. Мой поезд ушел, я высадился на волжском берегу, полупустынном, с незапаханными траншеями, с незарубцевавшейся скорбью постаревших солдаток, с выпирающей отовсюду бедностью и изумительной красотой. Красота земли первой каплей упадет на засохшую губку-душу, и душа вздрогнет от оживляющей влаги и приготовится впитать и чужую скорбь, и бедность, и надежды.