От Торкеля Вагн узнал, что Свейн Вилобородый в настоящее время находился в Трельборге в Зеландии. Крепость получила такое название, потому что там расположился самый большой датский рынок рабов. Свейн пылал особой страстью к этому виду торговли, все знали, что ни у одного человека севернее Миклагарда не было больше рабов, чем у него.

Мы взяли курс на Зеландию, на этот остров с буйной растительностью, который находился намного дальше земель Сконе и Гёталанда. Хальвар, помимо прочего, рассказал мне, что в Гёталанде новый конунг, которого они называли Олоф Шетконунг. Было непонятно, откуда взялось такое прозвище. То ли Олофа так стали называть, потому что он объединил и «нарастил» земли гётов и свенов, то ли потому, что он избавил всех свободных людей от морских набегов, при условии, что они будут «отдавать часть своего имущества», налог, похожий на тот, которым Олав обложил всех своих людей.[3] Поскольку мать Олофа, Сигрид Гордая была замужем за Свейном Вилобородым, эти двое были в близком родстве и образовали союз, шли слухи, что у них были планы изгнать Олава из страны и поделить королевство между собой.

Я помню, что мы сидели под кожаной парусиной на юте, а Хальвар рассказывал нам про это. В тот поход дождь шел и днем и ночью, был полный штиль, нам мешало сильное встречное течение. Руки у всех устали и болели, мы лежали под парусиной, повалившись друг на друга, как вымокшие псы, и пытались немного поспать, в то время как Хальвар сидел посреди нас и, казалось, происходящее его совершенно не трогало. Насколько я понимал, его часто отправляли на такие задания, потому что он умел держать речь, был умным и никогда не гневался – так, по крайней мере, это было сказано. Именно Хальвар должен был пойти к Свейну Вилобородому и передать условия Вагна.

Нам понадобилось пять дней и пять ночей, чтобы доплыть из Йомсборга до западной части Зеландии. Мы шли тем же фарватером, что и мы с Бьёрном, когда двигались в южном направлении; мы прошли восточнее большого острова, отделенного от Ютландии лишь узким проливом, и западнее извилистого побережья Зеландии. Под влиянием зимних штормов и течений песчаные отмели перемещались, и можно было посадить корабль на мель. Я очень скучал по Фенриру, ведь он был всегда со мной с момента, когда я еще был рабом. Спустя два дня в море мной овладели мрачные мысли, а в мою голову закралось подозрение. Что, если меня отправили в качестве подарка датскому конунгу? Раз он так любил рабов, возможно, Вагн послал меня, чтобы показать свои добрые намерения? Я думал, что было принято брать какой-то подарок, когда идешь к королю, а на борту не было сокровищ ни в сундуках, ни в тюках, лишь то, что каждый взял с собой, единственные кожаные кошельки, которые я заметил, были только на поясах плывших, да и в них, скорее всего, лежали огниво, кремень да, может, гребешки для волос.