Часто говорили, что йомсвикинги были самыми кровожадными воинами, которых когда-либо рожала женщина. Возможно, я пока немного знал о людях, с которыми делил крышу и еду. Но в тот день я точно был уверен, что они не настолько ужасны, как люди Свейна Вилобородого. Ворота в Трельборг всегда были открыты, потому что ни один противник, которому была дорога жизнь, не осмеливался пройти через них. Мы так смело прошагали внутрь и остановились на дворе, потому что Хальвар знал, что Свейн перебил всех подлецов, ибо не испытывал к ним ничего, кроме презрения.

– Руки прочь от оружия! – послышался голос Хальвара, прежде чем он поднял руки над головой. – Мы пришли, чтобы поговорить со Свейном, конунгом Ютландии, Зеландии и всех данов!

Люди, собравшиеся вокруг нас, стояли совсем близко, практически вплотную к нам, и должен вам сказать, что никогда в жизни я не встречал людей более устрашающего вида. У всех были широко посаженные, постоянно бегающие глаза; они хотели, чтобы мы посмотрели им в глаза, чтобы можно было принять наши взгляды за вызов на битву. Я поступал так, как велел нам Хальвар: смотрел прямо перед собой и держал руки подальше от ножа и топора. В пути Хальвар поведал мне о Свейне и его отце и о разладе между ними. Харальд Синезубый был королем созидающим, а его сын – разрушающим. Пока отец строил крепость и укреплял свою землю в Даневирки и возводил оплот в Южной Ютландии, сын бо́льшую часть своей жизни добывал себе богатства грабежами и разбоями. О Свейне еще рассказывали, что он получал особое наслаждение, мучая людей до смерти, разрывая на кусочки, он был настолько жесток, что в конце концов даже Олав, его многолетний брат по оружию и верный друг в попойках, начал удивляться, что за безумие им владело.

К нам подошел человек. По его виду было понятно, что он занимал высокое положение в крепости, потому что даны расступились, давая ему дорогу, и отошли от Хальвара, выстроившись в шеренгу. На плечи седобородого была накинута темно-красная накидка, одет он был в кафтан с широкими рукавами, а янтарные пуговицы расположились прямо на его большом животе. На широком поясе с серебряной пряжкой висел меч, такой длинный, что доставал почти до земли. Он остановился на расстоянии человеческого роста перед Хальваром, вздохнул и принялся разглядывать его, потом вытянул вперед шею и бросил взгляд на нас, пытаясь сосчитать, сколько нас было.

– Итак, Вагн по-прежнему не желает разговаривать со мной, – вымолвил он. – Он посылает других, чтобы передать свое слово. Люди бы сказали, что так поступают лишь трусы.