– Эйнар! Эйнар Брюхотряс! Да заберет тебя к себе Хель!

Я понял, что это, должно быть, лучник на одном из двенадцати кораблей Олава во внутреннем круге. Им удалось остановить нападение с нашей стороны, и теперь корабли из внешнего круга уже почти окружили нас. Пока я прятался за бортом, увидел свой лук. Он лежал посреди палубы рядом с телом погибшего Свартура. Поскольку корабль Эйрика был не очень широким, до него было недалеко.

Эйрик, похоже, заметил, что я собирался сделать, потому что крикнул мне:

– Убей Эйнара Брюхотряса, парень! Убей его, и ты получишь столько золота, что не сможешь его унести.

Но то, что я сделал дальше, было не из-за золота, скорее из-за того, что Бьёрн сидел с поврежденной рукой, а я понимал, что преимущество будет на стороне Олава, если мы не покончим со стрелками. Я добрался до своего лука, вытащил несколько стрел из палубы и выбрал одну, которая больше всего походила на мои собственные стрелы. Стрела с толстым черенком упала рядом со мной – видимо, этот Эйнар по прозвищу Брюхотряс приметил меня. Но не только он заметил меня, я теперь тоже видел его. На Великом Змее стоял огромный широкоплечий воин с длинной бородой с косичками. Он был не единственным лучником на борту, по меньшей мере их там было тридцать или сорок человек. Но его лук был толще и длиннее, чем у остальных. И вот теперь он его поднял и прицелился в меня.

Я помню, как моя рука со стрелой была возле щеки, как Бьёрн кричал мне, чтобы я укрылся за бортом. Я целился прямо в центр груди этого большого человека на корабле Олава – и вот выпустил стрелу. Проводил ее взглядом, наблюдая, как она летит высоко в небе, а потом идет вниз. Эйнар тоже выпустил стрелу, но не попал, выстрел был неудачным, и она упала на расстоянии вытянутой руки справа от меня. Послышался треск, и лук Эйнара Брюхотряса сломался, сложившись пополам.

Рассказывают, что мечта Олава Трюггвасона по-прежнему управлять норвежским побережьем сломалась вместе с луком Эйнара. Говорили также, что Брюхотряс пошел в бой с луком конунга, а тот оказался для него слишком слабым. Но все это лишь слова из песней скальдов, которых там в тот день не было. А я там был, я точно знаю, что моя стрела попала в мощный лук Эйнара и теперь он не мог пускать в нас стрелы с толстым древком.

Эйрик видел, что мне удалось сделать, и это придало ему столько сил для дальнейшей битвы, что раньше мне такого не доводилось видеть. Он ринулся к гребцам и проревел, что собственноручно отрубит руки им, если они не начнут грести. Нас, лучников, отправили на корму. Там мы могли укрыться за штевнем и бортами, но нас все равно становилось все меньше, а гребцов убивали одного за другим, в конце концов мы продолжали двигаться вперед уже просто по инерции. Нас было не больше десяти-пятнадцати человек, выживших на корабле Эйрика, и это привело сына ярла в дикую ярость, он подскочил к одному из гребцов, мужчине, корчившемуся со стрелой в груди. Эйрик пнул его, тот встал на колени, закашлявшись кровью, которая стекала по его бороде, куртке, и снова упал. Тогда Эйрик полоснул его мечом по затылку, а потом запрыгнул на нос; до кораблей оставалось расстояние лишь в пару корпусов. Я увидел лучников за бортом, а за ними воинов, готовых метнуть в нас свои копья. Борта всех кораблей, казалось, были на одну руку выше, чем наши, за исключением Великого Змея, который возвышался на рост человека над всеми суднами. И тут я увидел Олава. Он спокойно стоял возле борта, а рядом с ним были двое мужчин. Все трое были одеты в кольчуги. Один из них был похож на Роса. Тот здоровый огромный лучник перебрался через борт и спрыгнул на меньший по размеру боевой корабль, пришвартованный рядом. Воины начали перебираться на более низкие суда, чтобы встретить нас.