Гриффу никогда не понять, что ответственность за этот выбор уже несколько месяцев не давала мне покоя, что именно из-за этого у меня потемнело в глазах и мы упали. Из-за страха, что ужасный выбор мог быть неправильным.

Он и представить себе не мог, какой вес возымели его слова.

Конечно, он был рад, что она мертва.

Джулия вещала об идеалах, которые она считала абсурдными, и о крепостных крестьянах, которыми владела. Я достаточно насмотрелся на ошибки моего отца, чтобы не соглашаться с ней, хотя у нас с Джулией и были расхождения в принципах.

Для Гриффа Гаресона это было больше, чем вопрос принципа.

Конечно, конечно, конечно.

Голос Гаресона остался низким, хотя и набрал силу:

– Я собираюсь заняться остальными. Иксионом, Роудом, всеми. Сначала драконы получат драхтаназию. Антигона достанет мне немного.

Слушая Гаресона, который ухаживал за мной с такой проворностью, приобретенной годами тренировок, необходимых, чтобы приносить пользу своему господину, я почувствовал, как сжалось мое сердце. Хотя еще совсем недавно я в ужасе отпрянул от Энни при упоминании о драхтаназии, сейчас я слышал в этом нечто иное.

Я услышал в голосе Гриффа отчаянную надежду народа, который поколение за поколением страдал от рук драконорожденных.

А следующие его слова заставили печаль расцвести в моей груди:

– Я собираюсь пощадить Дело сюр Гефира. Он… не такой, как они. Больше похож на вас.

Он застегнул мой огнеупорный костюм, не отводя от него глаз.

Я помнил Дело как очень доброго, необычайно задумчивого и неохотно идущего на насилие юношу. В то время как остальные дразнили Лаэртеса за то, что драконы отвергли его, Дело их останавливал.

Я выпрямился, борясь с головокружением, усилившимся от резкого движения, с болью, которая с удвоенной силой сдавила мое плечо. И мне вдруг стало важно, чтобы Гаресон понял то, что я собирался ему сказать:

– Грифф, ты выпустишь на свободу то, что не сможешь контролировать. Может статься, что выбор будет уже невозможным. Даже Атрей признает, что Дворцовый день вышел из-под контроля. Ты должен быть готов к этому.

Гаресон покачал головой. Его руки, покрасневшие от моей крови, сжались в кулаки. Он потянулся за спину, щелкнув пальцами своему огромному грозовику, который подошел к нему и присел рядом, нависая над ним:

– Я буду контролировать это.