ЛИ

На крыше дома Саттеров дети тесно обступили небесную рыбку Криссы, трепеща от возбуждения, пытаясь погладить дракона и умиляясь переливающейся на свету перламутровой чешуе Федры. Миссис Саттер и Ана забрались на самый верх пожарной лестницы, чтобы понаблюдать за происходящим. Ана обнимала мать, на морщинистом лице которой расплылась улыбка.

– Мама, иди погладь ее!

– О, я не…

Но Ана, смеясь, потянула мать вперед.

– Не каждый день у нас на крыше появляются три дракона.

То чувство, которое мне всегда дарил этот дом, наконец-то вернулось, когда семья Кора собралась вокруг небесной рыбки Криссы. Я ощутил боль от нахлынувших воспоминаний, от нехватки того, что у нас когда-то было. Семья, смех, дом.

Я вспоминал его, пробовал на вкус, когда над городом прогремел сигнал тревоги.

Драконы. В укрытие. Нападение.

И в один момент все эти мрачные предположения, которые я делал сегодня утром, показались мне отвратительными. Обдумывая вероятность того, что мои собственные действия увеличили риск воздушных ударов. Если существовал хоть малейший шанс, что я подвергал опасности свой город, своих друзей, этих детей своей миссией по восстановлению справедливости, которая на деле представляла собой тонко завуалированную вендетту против Атрея…

Энни оказалась права. Подземелье, Отверженные – ничто из этого не имело значения, когда на подходе вражеский флот.

Война, которая имела значение, – это воздушная война.

Миссис Саттер зажала рот руками, а пронзительные крики Грега и Мерины звучали в унисон с колоколами. Драконы подскочили, а Ана выпрямилась, молча посмотрев на Кора.

– В ближайший бункер, – сказал он.

Ана кивнула. Она схватила мать за руку и повела ее вместе с младшими братом и сестрой по пожарной лестнице, а через мгновение они исчезли. Мы остались на крыше Саттеров с тремя беспокойно вышагивающими драконами.