Отверженные базировались в редакции «Народной газеты» на втором этаже Подземелья. Столы прежних сотрудников были убраны, бумаги бесцеремонно свалены на пол, все лампы в комнате зажжены, и с наступлением ночи комната наполнилась людьми. Я нашел Мегару, скрючившуюся на скамейке в углу комнаты и обнимавшую Кора. Она прижалась своей стриженой головой к его, что-то бормоча ему на дамианском. При моем приближении она подняла глаза.
– От меня воняет, – предупредила она.
Я сел рядом с ними.
– От меня тоже. Как тюрьма?
Мегара усмехнулась. Ее пальцы, загрязненные под ногтями, выписывали круги по шее Кора, над воротником его кирасы. Он понуро опустил голову, словно потерял желание смотреть на этот мир.
Я все еще находился в доспехах, которые мне внезапно захотелось сбросить с себя, но я потянулся к Кору. Он едва среагировал на мое прикосновение, пока я расстегивал пряжки, скрепляющие его кирасу, понемногу ослабляя ее. Несколько мгновений Мегара наблюдала за мной, а затем начала помогать мне пальцами. Пластина за пластиной мы снимали с него доспехи и складывали их в кучу рядом с нами, в то время Кор не отрывал взгляда от своих коленей.
Он мог думать только об одном. Я заколебался, а затем предложил то утешение, которое, помнится, хотелось бы услышать в детстве самому:
– Это произошло быстро, Кор. Она почти не страдала.
Его лицо исказилось.
Мегара снова обняла его, зарываясь лицом в его плечо.
Я стянул свои доспехи последним. Энергия, которая скопилась во мне, пока я противостоял Атрею, быстро угасла. Каждая пластина словно весила вдвое больше, чем обычно. Покончив с доспехами, я сжал дрожащее плечо Кора и прислонился к стене. Мои глаза закрылись.
А когда снова открыл их, увидел перед собой Ричарда Тиндейла в тюремной робе. От него воняло канализацией, как и от Мегары.
– Мои студенты, – протянул он, улыбаясь нам троим.
Я застыл на месте, размышляя о том, что последний раз видел его, когда он пытался заставить меня связаться с моей семьей на Новом Питосе. А потом Энни на него донесла. И в том, как он сейчас выглядел – исхудавший, осунувшийся, почти налысо обритый, – виноваты только мы.
Но он не смотрел на меня.
– Мегара. Ты сделала это.
Мегара вскочила на ноги при виде своего наставника.