— Ты тоже на ее стороне! — выкрикнула Люси. — Она ведь твоя сестра. А я ее ненавижу. Ненавижу за все, что она сделала, за то, что я никогда ничего для нее не значила. А сейчас — тем более. Не хочу уезжать в Америку. Не хочу жить во Флориде, Кливленде и где бы то ни было. Я ненавижу Рэндала Фишера, я не желаю о них говорить, оставь меня в покое! Убирайся!

Люси рывком отодвинулась от Кэрри как можно дальше, натянула одеяло на голову, зарылась лицом в промокшую от слез подушку и снова безутешно зарыдала.

— Все Кеннеди остались с нами поужинать, — нерешительно начала Кэрри.

— А мне какое дело, — еле слышно раздалось из-под одеяла.

— Я могу принести тебе ужин сюда.

— Мне ничего от вас не надо. Я хочу только, чтобы ты ушла!

Кэрри встала, понимая, что настаивать бесполезно. Она вышла и снова плотно закрыла дверь. Что же теперь делать? Она была потрясена и растеряна. Стоя на лестничной площадке, Кэрри прислушалась к голосам в гостиной. Раздался взрыв смеха. Она спустилась вниз, и тут в третий раз за вечер зазвонил телефон.

Хуже не придумаешь. Она подняла трубку.

— Алло?

— Кэрри! Это Кэрри?

— Никола?

— Да, это снова я. — Голос у Николы был пронзительный и негодующий. — Звоню уже десять минут. Не могу прорваться! Люси бросила трубку, а я ей говорила…

— Я знаю, что ты ей сказала.

— Но она швырнула трубку! Посреди разговора! Ступай и приведи ее сейчас же. Она не смеет так вести себя со мной.

— А я полагаю, что она совершенно права. Она думала, что ты звонишь, чтобы поздравить ее с наступающим Рождеством, а ты огорошила ее новостью о своем замужестве. Почему ты решила, что она придет от этого сообщения в щенячий восторг?

— Она должна радоваться! У нее теперь есть прекрасный новый папа и чудесный дом. И если бы она сразу улетела со мной тогда из Лондона, то сама бы уже во всем убедилась. Почему все мои поступки она встречает в штыки? Я же все для нее делала и делаю! Не пора ли ей подумать о благе других людей? Почему она не рада за меня? Наконец-то…