Усевшись у костра, мы съедаем по шесть фрикаделек.

– Неплохо, – хвалит Смит, отправляя в рот вторую фрикадельку.

Фрэнни не разговаривает, просто ест.

Мишель жалуется, что не сможет переварить такую еду, поэтому предлагает нам свою порцию.

Честно говоря, фрикадельки отвратительные, но съедобные. Я заставляю себя есть их, помня, что мне нужна энергия для любых предстоящих испытаний. Сегодня я услышала голос сестры, и это подстегнуло меня. Укрепило мою решимость. Я должна снова увидеть ее, маму и Пита.

Мишель рассказывает истории о том, как ее отец в одиночку воспитывал их с братом. Как он пожертвовал своим комфортом, отношениями, чтобы обеспечить их всем необходимым. Она рассказывает нам, как он каждое утро по дороге на работу отвозил их в школу, повествуя о далеких странах, в которых побывал во время службы в армии.

Я вспоминаю наши с Питом прогулки по его деревне. Осторожные, неуверенные разговоры о том, как мы будем жить вместе и когда-нибудь возьмем собаку, старую борзую или бультерьера из приюта для бездомных животных. Он заговорил об этом, когда мы возвращались из паба после воскресного обеда. Я всегда с неловкостью относилась к подобным решениям, к таким серьезным переменам в жизни. Но я начала представлять, что может произойти, когда мы заведем собаку. Стала подумывать об этой поездке и о том, не обсудить ли нам открыто долгосрочные планы.

– Как думаешь, может, в следующий раз приправить их чем-нибудь острым? – предлагает Смит.

– Извините, я была за много миль отсюда. Что?

– Приправить их. Чем-то…

Но его прерывает низкий рев корабельной сирены.

Два гудка.

Фрэнни встает.

Она следующая.

Глава 101

Глава 101

Горький привкус пережаренного мяса на языке.

Наше последнее испытание.

Мы оставляем костер на палубе гореть под сдерживающим пламя моросящим дождем и входим в помещения корабля. Шагаем молча. Сейчас все мои мысли о благополучии Фрэнни. Еще до испытания Дэниела она рассказывала мне про свои яркие кошмары о том, как ей приходится задерживать дыхание в чане с машинным маслом или как ее запирают в чемодане, поэтому я не могу представить ее страдания в этот момент. Утром Фрэнни призналась, что проснулась в холодном поту, уверенная, что уже умерла. Ей не обязательно было рассказывать мне, что снилось. Я всю ночь была рядом с ней.

В коридорах не видно никаких грызунов. Странно, но и никаких признаков присутствия собак тоже не наблюдается.