297

Потом мы еще купаемся в Ниле, а мальчишки играют в футбол с деревенскими ребятами среди коров на берегу. Чистое счастье, которое словно настойчиво машет мне рукой. Сын говорит, что больше всего хочет, чтобы я расслабилась и насладилась оставшимися днями нашего путешествия, – вот оно, идеальное напутствие ребенка, покидающего отчий дом: «Расслабься и наслаждайся оставшимися днями». Я не могу понять, почему жизнь снова забросила меня в такое странное состояние, в дни, которые могли бы стать одними из лучших, а я только и делаю, что хмурюсь. Может, дело и не в Оффенбахе? Разве может так сильно потрясти смерть человека, с которым я возобновила общение всего несколько месяцев назад да и которого видела я с тех пор всего однажды – летом, на его празднике, с которого я ушла через пять минут. С его уходом я лишусь не то чтобы многого, и то, чего лишусь, явно не объясняет тоски, которую я чувствую. Остальные уже думают, что я схожу с ума, потому что не могу наслаждаться нашей поездкой.

* * *

Поднимаешься на верх холма и видишь вокруг лишь пустоту. Да, именно пустоту – только камни и пыль, никаких растений или животных. Ландшафт напоминает поверхность Луны, окрашенную в коричневые оттенки, и всего в десяти минутах от цветущих садов. Пророки приходили из пустыни, пересекали ее, уединялись в ней. Я всегда думала, что именно там они осознавали величие всего, что нас окружает. Им нужно было взглянуть в пустоту, чтобы почувствовать созидательную силу. Даже пустота приобретает значение только через идею Бога, который, в свою очередь, возвращает нас к тому, что существовало до появления мысли о Боге. Если думать о будущем: Чоран говорил, что «конец человечества наступит тогда, когда исчезнет идея Бога».

298

Откинувшись на шезлонг, куда я села в поисках уединения, я внимательно наблюдаю за сыном, выискивая малейшие признаки недомогания или даже просто плохого настроения. Одновременно по электронной почте обсуждаю с дочерью Оффенбаха детали траурной церемонии, отбиваюсь от претензий мужа на нашу общую квартиру по СМС, возмущаюсь в телефонном разговоре с адвокатом другой стороны, услышав, что ребенка якобы воспитывал исключительно отец, и, ко всему прочему, чувствую стыд перед собственным отцом, о котором я совсем позабыла, хотя именно я уговорила его отправиться в это путешествие по Нилу.

Остальные выглядят обеспокоенными и растерянными, они больше не спрашивают, пойду ли я на пляж или присоединюсь ли вечером к игре в «Мафию». Я чувствую себя безбилетным пассажиром. Не лучшее время для жалоб, но, возможно, именно потому я ощущаю, как силы покидают меня, даже несмотря на красоту и дружелюбие вокруг, которые я едва замечаю. То, что происходит с целыми народами – когда походы на концерты, экзамены, свадебные торжества кажутся далеким воспоминанием, – может случиться и с отдельным человеком в любом месте и в любое время. Это не тирания и не эпидемия, а просто больной ребенок, разрыв отношений или смерть, но при этом город и природа вокруг кажутся такими же нереальными, хотя ты находишься в самом их центре.