Уроженка Германии Дора Борхерт писала Толстому из Брумарфа, Финляндия. Выросшая в Германии Борхерт приехала в Финляндию двадцать лет назад. В Брумарфе она служила компаньонкой немецкой баронессы Элизабет Аминофф, в девичестве Шаде. Теперь же баронесса лежит на смертном одре (она умерла в 1903 году в Брумарфе) и Борхерт вскоре останется без крова над головой. Но есть решение: она намерена открыть пансион в естественной, красивой среде! Для этой цели ей необходим стартовый капитал – пять-шесть тысяч марок. Борхерт читала труды Толстого и знала, что у него «благородный характер» и он «друг человека», что и позволило ей обратиться к нему с протянутой рукой (03.04.1900).

«Дорогой, не гневайтесь на меня, вашу скромную служанку», – умоляла Нетте Даль с железнодорожной станции Бьёркеланген, Норвегия. Бедная вдова осталась одна с десятью детьми, из которых старшему было четырнадцать. В отличие от супруга, скончавшегося с верой в Спасителя и до последнего надеявшегося, что она тоже обратится к вере, Нетте не была уверена, что люди – это дети Божьи. Она не могла сказать о себе, что «счастлива с Господом», а посему обращалась за советом к «дорогому графу», о котором часто читала в газетах как о «добром и верующем человеке». Сегодня она прочла о его помощи евреям Кишинева663. Нетте хотела обрести истину и покой, но что ей сделать, чтобы стать такой же счастливой, как ее супруг? Кроме того, ей нужны деньги. Старший сын, «добрый и умный мальчик», хочет стать механиком, как отец, но за образование надо платить. Нетте обратилась за помощью к недавно разбогатевшему человеку, но тот холодно отреагировал на ее просьбу, сказав, что должен спасать себя сам (09.05.1903). Помощь от Толстого тоже, увы, не поступила.

«Благородный Лео, услышьте мои мольбы», – начиналось письмо Каролины Ольссон из Клиппана, Швеция. Она взывала к его «благородному сердцу»: «Дорогой Лео Толстой, пришлите мне денег на лошадь». Ольссон жила в лесном краю, где возделывала восемь акров земли. Проблема заключалась в камнях, которые «следует убрать с поля, но у меня нет лошади». Сосед, у которого две лошади, готов продать одну в конце осени за триста крон. Поэтому не мог бы Лео Толстой подарить или дать ей триста крон? В доме пятеро детей, и когда придет зима, топить будет нечем664 (26.07.1903?). «Язык непонятный», – написал Толстой. «Просительное письмо».

Альберт Рудольф Роос аф Йельмсэтер из Сёдертэлье тоже написал длинное письмо на родном языке. Шведский дворянин изложил печальную историю. После окончания сельскохозяйственной школы он работал управляющим. С большим трудом собрал капитал, который при правильном размещении мог бы обеспечить семью собственным домом. Под процент много ниже банковского он ссудил крупную сумму своему другу аптекарю. Но тот умер от кровоизлияния в мозг с последующим банкротством. «И тогда все пошло прахом: мои надежды, счастливый дом, мой покой и любовь, воспитание троих моих детей, мои ожидания будущей радости, все, все исчезло». И никто не в силах помочь. Богатые стремятся делать лишь то, после чего их имена упоминаются в газетах, с горечью сообщал Роос. Поэтому он и обратился к «правильно мыслящему, доброму и чистосердечному русскому сочинителю графу Толстому» с просьбой о небольшом займе, который «поможет обеспечить уютным домом мою семью». Есть мошенники, признавал Роос, но сам он действует открыто и честно. Его отец сорок лет был офицером, и, кроме того, если Толстой хочет, Роос может попросить рекомендательное письмо у своего пастора (01.06.1905). Толстой ограничился тем, что написал на конверте: «просительное».