Ориентируя СПЭ на «энергичную борьбу против режима военной диктатуры и за рабоче-крестьянское правительство», Президиум ИККИ считал осуществление такой политики возможным только при существовании «настоящей коммунистической партии», тесно связанной с Коммунистическим Интернационалом и с братскими секциями Латинской Америки, в особенности Колумбии, Венесуэлы и Перу. Организационное состояние коммунистических сил Эквадора оценивалось в Москве как «довольно сложное»: существуют две партии, решившие примкнуть к Коминтерну: социалистическая — массовая федеративная организация, внутри которой действовала тайная компартия из нескольких десятков членов, организованных «в своего рода закрытое братство, напоминающее секту; вступление в нее связано c известным церемониалом»[1471]. ИККИ, считая, что в соцпартии были «хорошие революционные коммунисты», не являвшиеся членами компартии, а в последней имелись «мелкобуржуазные оппортунистические элементы», оценивали грань между этими двумя организациями как произвольную. Лозовский недвусмысленно заявил, что коммунистическая партия обладает идеологической слабостью практически в той же степени, что и социалисты.

Путь для превращения социалистической партии в массовую компартию виделся очень непростым: Коминтерн предлагал коммунистической партии в той форме, в какой она существовала в тот момент, «добиваться растворения ее в социалистической партии», а ее членам стать наиболее активным элементом в политических организациях соцпартии и вести в последней воспитательную и просветительную идеологическую работу. Таким образом, присоединение СПЭ к III Интернационалу должно быть равно «сознательному принятию его программы, его тактики, его методов организации борьбы»[1472]. Это означало не полную ликвидацию коммунистической структуры внутри СПЭ, а ее превращение в «марксистский кружок», который ставит своей целью привлечение всех членов партии, согласных с принципами и тактикой Коминтерна и стремящихся к принятию всей социалистической партией этих принципов, и превращение ее, таким образом, в «подлинную коммунистическую партию». Присоединение СПЭ к III Интернационалу было расценено в Москве как выражение «инстинктивного влечения» масс к международной революционной организации пролетариата и русской революции. Перед коммунистами ставилась задача превратить этот эмоциональный порыв в сознательное присоединение, а мероприятия по «перевоспитанию» партии рассматривались не как «внезапная операция, порождающая раскол, или широкая чистка социалистической партии, которая лишит ее характера массовой партии», а как «терпеливая, настойчивая работа с целью убедить и завоевать для К.И. подавляющее большинство партии» [1473].