Ж. Эмбер-Дро в Буэнос-Айресе практически дезавуировал московские решения о создании второго коминтерновского центра в Латинской Америке, объяснив свою неуверенность в целесообразности сомнениями в возможности КПМ добиться результатов, системой ее отношений с Южноамериканским секретариатом, «состоявшей в том, что она не отвечает на письма и телеграммы» (?!)[1667].

Полностью поддержал делегата ИККИ Кодовилья, который потребовал «восстановить нормальные связи между мексиканской партией и Секретариатом», и подчеркнул, что его интересует не «сам процесс», а ситуация, ослабляющая единство в революционной борьбе[1668]. Секретарь ЮАСКИ, несомненно, лукавил. Он как никто знал: восстановить то, чего никогда не было, невозможно, КПМ изначально дистанцировалась от деятельности Секретариата, да и региональное представительство Коминтерна (особенно при Пенелоне) особой активности для установления контактов не проявляло. А вот поставить КПМ под контроль ЮАСКИ Кодовилья считал необходимым, хорошо понимая невозможность без этого осуществлять монопольный контроль его ведомством за коммунистическим движением в масштабах всего континента.

В выступлениях некоторых делегатов конференции звучали слова, подтверждающие слабость позиций КПМ. Так, например, делегат Гватемалы заявил о связи с мексиканской партией, получении «El Machete», но далее сказал слова, которые никак не могли соответствовать действительности: «…в целом им легче получать корреспонденцию с юга, чем из Мексики»[1669]. Объяснение этого феномена может быть одно — он хорошо понял, что от него хотят услышать ответственные товарищи из Москвы и Буэнос-Айреса. А в случае со «второй компартией Кубы» сам секретарь ЮАСКИ ловко отвел от себя обвинения в некомпетентности, переведя стрелку на КПМ, которая «не сочла необходимым предостеречь нас против этой якобы партии», и объяснил ситуацию отсутствием связи мексиканской партии и Секретариата, «отрицательные последствия чего демонстрируются в полной мере данным фактом»[1670].

Можно констатировать, что на Первой конференции аргентинцы, во всех смыслах игравшие на своем поле, взяли у мексиканской компартии реванш за поражение на VI конгрессе. Организация, докладчики, тональность оценок подчеркивали маргинальность КПМ, ни в коем случае не позволявшие ей претендовать на роль регионального центра коммунистического движения. Сикейрос отбивался как мог от аргентинского прессинга (его коллега Родригес Серильо играл пассивную роль), но его сил явно не хватало, тем более его отвлекал внезапно вспыхнувший в Монтевидео роман с уругвайской поэтессой Бланкой Лус Брум, которая последовала за ним в Буэнос-Айрес, а затем и в Мексику [1671].