В практической деятельности Равинес должен был руководствоваться директивами, сформулированными уже после провозглашения компартии Перу, на основе положений письма Политсекретариата ИККИ[1722]. Коминтерн констатировал, что «превращение Социалистической партии в Коммунистическую партию Перу, исключение мелкобуржуазных интеллектуальных элементов и прием в партию рабочих, решение идти в массы и т. п.» подтвердили правильность выбранной им линии[1723]. Партии предлагалось «прекратить быть ограниченной группой, напоминающей секту, сосредоточенную в Лиме, открыть двери партии в Лиме и во всех провинциях страны, в крупных промышленных центрах, привести в партию сотни рабочих из числа лучших профсоюзных активистов, рабочих, которые лучше и активнее борются во время забастовок, активнее всех в профсоюзах»; усилить приток в КПП рабочих, не устанавливая для них кандидатский стаж, а прямо привлекая их к работе, «даже если эти рабочие еще недостаточно подготовлены, обучены или в чем-то путаются». Для «мелкобуржуазных интеллектуалов» и кандидатский стаж объявлялся недостаточной гарантией: директива требовала разрешить прием лишь тех, кто обладает «по-настоящему пролетарским и революционным духом, духом, хорошо проверенным в рабочей и партийной борьбе против буржуазии, полиции и т. п.».

КПП предлагалось сделать серьезные усилия по организации профсоюзов сельскохозяйственных рабочих и горняков, создавать в них партийные фракции, организовывать забастовки с предъявлением насущных требований и увязывать их с антиимпериалистической борьбой. Особое внимание уделялось превращению партии в защитницу и предводителя индейских масс в борьбе за их национальное и социальное освобождение.

Добиваться легализации КПП Коминтерн предлагал не «подачей прошений в правительство для легального признания партии, а путем представления партии посредством манифестов, листовок, речей, собраний везде, где есть рабочие»[1724]. Сохраняя и развивая свой нелегальный аппарат и связи, партия должна была «стараться не превратиться в партию заговорщиков, в секту, о которой неизвестно массам по причине ее подпольного существования», а открыто выступать перед массами, преодолевая страх перед репрессиями [1725].

Одним из основных принципов перестройки коммунистического движения Латинской Америки стало очищение руководящего ядра партий от «интеллигентов, являющихся носителями мелкобуржуазной идеологии»[1726]. Р. Гриеко (Гарланди), один из кратковременных руководителей Латиноамериканского лендер-секретариата, обвинил интеллигенцию в том, что рабочие отстранены от участия в политическом руководстве, им отводится роль «посетителей галереи», что «какому-нибудь Брандао… дается возможность диктовать идеологию и политическую линии партии». «Феномен Брандао» объявлялся типичным для всех стран Латинской Америки, а деятельность исторических вождей компартий, большая часть которых принадлежала к интеллигенции, — одной из главнейших причин неумения партий находить правильную политическую линию. Чисткам партийного руководства и его пролетаризации предстояло стать шагом в деле усиления прямого контроля со стороны Коминтерна и его органов, жесткого проведения в жизнь директив, чтобы «помочь партиям Латинской Америки добиваться лучшего качества политической работы, использовать возможности, представляемые экономическим кризисом, для завоевания большинства пролетариата и приобретения влияния на решающие слои крестьянства» во имя свержения существующего порядка и учреждения антиимпериалистической федерации советских рабочих и крестьянских республик Латинской Америки[1727].