Задача обеспечить прием студентов рабочего происхождения так и не была достигнута. По имеющимся данным, таковых было не более 35 человек (то есть чуть больше 25 %), затем шли выходцы из мелкобуржуазных слоев (27 человек), крестьяне (24), пятеро студентов родились в семьях аристократов или среднего класса; о 30 % студентов нет сведений об их социальном происхождении. Больше всего оказалось плотников и портных (по 7 студентов), затем шли железнодорожники и табачники (по 6 человек), электрики и студенты (по 5), текстильщики, сельхозрабочие и строители (по 4), металлурги, сапожники, журналисты и водители (по 3), типографские рабочие, кузнецы, механики, пекари, мебельщики, ювелиры, служащие (по 2), по одному были представлены профессии стенографистки, каменщика, автомеханика, парикмахера, нефтяника, шахтера, врача, среди студентов были по одному рабочему пивоваренного завода и мясохладобойни, один грузчик. Конечно, следует выяснить профессии дюжины остальных студентов, но вряд ли это изменит тенденцию.

Вопрос об эффективности системы подготовки кадров в Коминтерне остается открытым. Выполнили ли латиноамериканские выпускники задачи, которые перед ними ставились? Нам представляется, что положительный эффект от кадровых школ для компартий переоценен. Принимая во внимание тот факт, что студенты в период обучения в Москве становились членами ВКП(б) и являлись, по крайней мере до 1929 г., свидетелями внутрипартийной борьбы и последовательного уничтожения оппозиционных тенденций, можно предположить, что МЛШ и КУТВ были не только кузницами кадров, но и «фабриками диссидентов».

Примеры успешной партийной карьеры соседствуют с историями исключения из партии. Что в конечном итоге МЛШ дала латиноамериканскому коммунистическому движению? Статистика позволяет можно определить некоторые тенденции, но, учитывая, что о многих выпускниках нет данных, составить объективное представление невозможно. В школе обучались четыре лидера партий: А. Перейра (Бразилия), Э. Лаборде (Мексика), Э. Равинес (Перу), Р. Паредес (Эквадор). Позже все они по разным причинам были сняты с постов, а первые трое исключены из партий. Вернулись на партийные посты или были избраны после окончания школы членами Политбюро ЦК семь человек, кандидатом в члены ПБ один, секретарями ЦК три, членами ЦК 26 человек (впрочем, ряд из них уже занимали этот пост на момент отправки в школу), кандидатом в члены ЦК стали двое, секретарями ЦК трое, четверо или пятеро стали секретарями областных комитетов партии, членом ЦК Коммунистического союза молодежи (КСМ) один человек, четверо стали генсеками КСМ в своих странах, а один вторым секретарем КСМ. Р. Гусман был избран генсеком Конфедерации трудящихся Коста-Рики, а Хосе Альваро занял аналогичный пост в Профсоюзном объединении Эквадора. Кубинец П. Мешкоп после возвращения из Москвы возглавил партийную школу КПК, еще двое преподавали в партийных кадровых школах. Пятеро выпускников заняли посты генеральных секретарей партий: Х. Арнедо Альварес (КПА), Э. Феррейра Лима (КПБ), Г. Эрнандес Родригес и И. Торрес Хиральдо (Коммунистическая партия Колумбии), Н. Террерос (КП Перу). Арнедо Альварес возглавлял КПА 42 года, остальные долго не продержались, а Эрнандес Родригес, Террерос и Феррейра Лима даже были исключены из своих партий[1779]. Кроме случаев успешного возвращения в партии и блестящей партийной карьеры (помимо Х. Арнедо Альвареса стоит упомянуть уругвайца Л. А. Фьерро[1780]) можно привести примеры разрыва с партией через какое-то время (Кармен Фортуль, Сило Фуртадо де Мейрелес, Э. Мачадо).