Усиление борьбы спецслужб, партийных и советских органов с религией вдохновлялось советским руководством. В 1958–1963 гг. Хрущев вел новую кампанию борьбы с религией, которая составляла часть программы построения за 20 лет коммунистического общества[1256]. 18 апреля 1959 г. председатель КГБ СССР А. Н. Шелепин направил в Президиум ЦК КПСС отчет «Об атаке на пережитки религии». В отчете выражалась обеспокоенность участием ряда ученых, артистов, университетских профессоров в церковных обрядах, предлагались воздействие на них соответствующим образом, принятие в их отношении мер[1257].

В результате начавшихся в конце 1950-х гг. реформ в начале 1960-х гг. ограниченному количеству верующих мусульман разрешили хадж в Мекку. Однако Совет по делам религиозных культов при Совете министров СССР считал, что направление некоторых лиц в Мекку не отвечает интересам советского государства, так как по возвращении оттуда они могут усилить религиозную деятельность среди мусульман. Глава совета А. А. Пузин подчеркивал, что направление в Мекку безграмотных людей не соответствует и пропагандистским интересам СССР[1258]. В 1960 г. 8 из 9 кандидатов на поездку в хадж, представленных аппаратом уполномоченного по делам религий и Духовным управлением мусульман, были неграмотными. Это – Ибрагим Яхшибеков из Нардарана, Мамедага Мамедов из Бузовны, Касумали Касумов из Кюрдаханов, Молла Мурад Мамедалиоглы из Забрата, Рамазан Годжаев из села Талалар Белоканского района, Залы Рустамов из Нардарана, Муслим Джебраилов и Али Акперов из села Бина. Только Кемал Бахаров из деревни Илису Кахского района немного умел читать и писать[1259].

7 мая 1962 г. из Москву в Мекку через Каир вылетела группа паломников из СССР в составе 14 чел., среди которых находились и люди, связанные с КГБ. Двое ее членов были из Азербайджана: служитель мечети Шаха Аббаса из Кировабада И. Г. Аллахверанов и рабочий-нефтяник. По возвращении из хаджа 25 июня Аллахверанов написал для аппарата уполномоченного по делам религий подробный отчет. Он описывал участие в обрядах хаджа с 9 по 19 мая, встречи в Мекке, поездку в Ливан после хаджа, знакомство с Бейрутом и Триполи, а также общение в Саудовской Аравии с эмигрантами из Средней Азии и Татарстана, письма и подарки, посланные ими своим родственникам, и др. В частности, он отмечал: «В Мекке к нам подошел один неизвестной национальности тюрк, который при беседе сказал, что он из Турции, имеет высшее образование и занимается крестьянством, и стал задавать вопросы, что в СССР живут 40 миллионов мусульман, а почему приехали всего 14 паломников, что, мол, в колхозах, говорят, расхищают народное добро и т. д., эти вопросы насторожили нас, что этот человек нечестный, поэтому ему был дан отпор»[1260]. Отчет показывал, что организация на государственном уровне паломничества ограниченного числа советских верующих в Мекку представляла собой не столько заботу об исламе, сколько идеологическое мероприятие.