Обличает Поджо также один из страшных бичей своего времени — бессовестных, жадных и властолюбивых кондотьеров. «Некто принес жалобу Фачино Кане (см. гл. I, § 5), — пишет он, — который был человеком чрезвычайно жестоким, но одним из лучших полководцев нашего времени, по поводу того что один из солдат Фачино отнял у него на улице плащ. Фачино посмотрел на него и увидел, что на нем надета очень хорошая куртка, спросил, был ли он в момент грабежа в этой куртке. Тот отвечал утвердительно. "Иди вон, — сказал Фачино, — тот, о ком ты говоришь, никак не может быть моим солдатом. Ибо ни один из моих не оставил бы на тебе такой хорошей куртки"»[406].

Последние годы своей жизни (1453–1459 гг.) Поджо провел на родине, во Флоренции в должности канцлера республики, в это время существующей уже формально. Окруженный почетом и уважением, более чем 70-летний гуманист активно участвует не только в государственных и литературных делах, но и в разных идеологических событиях Флоренции и Италии в целом.

Всю жизнь бывший страстным и злым полемистом, Поджо, будучи канцлером Флоренции, ведет постоянную войну инвективами с другими гуманистами, в первую очередь с Лоренцо Валлой. Продолжает он также выпускать литературные произведения. И если сухая и риторическая «Речь в похвалу брака»[407] является старческим произведением и не представляет особого интереса, то другая речь — «В похвалу Венецианской республики»,[408] наоборот, свежа и интересна. Она посвящена формально восхвалению истинно республиканской конституции Венеции, ее правосудию, справедливому налогообложению, народному образованию и помощи неимущим, фактически же имеет своей основной задачей обличение недостатков своей родной Флоренции — во всем противоположной «жемчужине Адриатики». Как страстный республиканец и демократ, как друг и защитник бедного люда, угнетаемого уничтожающими республику богачами, выступает в этом произведении престарелый канцлер синьории, не лишенный, однако, и свойственного большинству гуманистов презрительного отношения к «черни», темной, необразованной массе, положение которой нужно улучшить, но от которой надо быть подальше.

Связан с известным уже нам кругом идей и последний морально-философский трактат Поджо «О горестях человеческого состояния»[409]. Продолжая мысли, развитые им в трактатах «О несчастиях князей» и «Об изменчивости счастья», автор рассматривает в двух книгах трактата судьбы как отдельных государств, так и исторических деятелей. Как и более ранние трактаты, «О горестях» имеет форму диалога. Во дворце Медичи у постели больного подагрой старого Козимо встречаются автор и видный писатель и политический деятель Маттео Пальмьери. Основная тема разговора возникает в связи с обсуждением произошедшего недавно падения Константинополя, которое рассматривается как наказание за потерю национальной доблести и способности своими силами отстаивать свою независимость. Затем, повторяя в значительной степени прежние диалоги, рассматриваются несчастные судьбы ряда людей, в первую очередь кардиналов и прелатов, горести которых определялись их греховностью, тем, что они являются «не рабами рабов божиих (как они пишут), а рабами врагов божиих»[410].