Габриэль понял, что проголодался. Когда они ели в последний раз? Теперь понятно, почему он так ослаб. Но кролик…
– Как мы его сварим? – спросил он.
Рауль расплылся в улыбке:
– Забудь, старина, кролика больше нет, он его сожрал, целиком!
Габриэль высунул голову наружу.
– Представляю тебе Мишеля, – сказал Ландрад.
Рядом с ним сидел огромный пес серой масти с белым пятном на груди, толстым черным носом и розовым языком сантиметров тридцати в длину… Весил великан не меньше семидесяти килограммов.
– Благодаря кролику мы с Мишелем подружились, я его угостил. Теперь мы неразлучны, правда, малыш?
– Но мы могли бы…
– Знаю, знаю, жрать хочется до невозможности, зато я сделал доброе дело и кое-что тебе принес. Давай, посмотри!
На дороге стоял широкий деревянный ящик на железных колесиках с рекламным лозунгом на боку, сделанным синими буквами: «Мое мыло – это
– Если господин барон соизволит…
И они отправились в путь: Рауль Ландрад на своих двоих, Габриэль – в ящике из-под мыла и Мишель в упряжке. Рауль распевал во все горло:
– Мы победим, потому что мы – сильнее всех!
Могучий кане-корсо[74] с покладистым нравом легко тянул упряжку, и, когда смолкла «победная песнь», стал слышен резкий противный скрип колес по асфальту.
Рауль не только поймал кролика и приручил пса, он провел рекогносцировку.
– Сен-Реми-сюр-Луар в той стороне, километрах в двенадцати, – объяснял он. – Но нас могут обнаружить и опознать, так что лучше отправимся в Вильнёв. Думаю, там будет безопаснее, и доктора найдем, чтобы занялся твоей ногой.
Итак, Рауль предлагал идти на юг. Они были дезертирами, мародерами и беглыми заключенными в розыске. Им следовало избегать мостов и главных дорог, повернуть на восток и попытаться переправиться через Луару. Дальше будет видно.
Уже на первом привале оба поняли, насколько фантастичен этот план. Мишелю требовалось много пить, а уж есть… Рауль обнаружил его привязанным к забору дома на выезде из деревни: наверное, хозяева побоялись, что он побежит следом, когда уезжали… На привалах громадный пес клал голову на колени своего спасителя и довольно сопел.