Малик подобрал с дороги камень, отшвырнул его, покосился на меня.
– Так продолжаться не может.
Он так это произнес, что я, не в силах дольше сдерживаться, остановилась и всхлипнула, прикрыв рот сари.
Малик обнял меня за плечи. Я не противилась.
– Тетя босс, я знаю, как много вы работали. Но разве вы не были счастливее до того, как построили этот дом? Дела ваши шли хорошо. У вас были деньги в банке. Вы были свободны и могли делать что хотите.
– Я никогда не была свободной, Малик. Не более, чем теперь.
– Уезжайте.
– Куда? И что я там буду делать?
– То же, что и здесь. Только в Дели или Бомбее. Я поеду с вами.
– Тебе и тут неплохо.
– Я же вам сказал, мадам: мне не нравится работать с дураками.
Милый Малик. Как же я по нему скучала.
Я испустила протяжный вздох.
– Не так-то просто начинать сначала.
Малик честно пытался подсластить мне пилюлю, но, судя по его взгляду, его терпение лопнуло.
– Когда вас это останавливало, тетя босс? Вам придется уехать из Джайпура: другого выхода нет. Если вы не придумаете что получше.
Саднило растертую грудь и живот. Голова, подмышки и бедра зудели от угольной крошки и кокосовой шелухи. Морщась от боли, я ладонями шелушила омертвевшую кожу и надеялась, что после этакой пытки вновь почувствую себя чистой. Но как бы я ни старалась, по-прежнему ощущала прикосновение торговца нимовым маслом, его дыхание за спиной. И терла еще усерднее.
Выбившись из сил, намазала саднящую кожу лавандовым маслом. Надела чистое сари с обтрепанной каймой. Расчесывая спутанные волосы, заметила дырку в кровати, залатать которую собиралась – сколько? год? – еще когда джутовая сетка только-только начала протираться. Теперь же она прорвалась насквозь, так что порой нога проваливалась в дыру.
С улицы крикнул