Погребения без инвентаря не обязательно говорят о том, что умерший был похоронен по христианскому обряду (соответствующие предписания появятся спустя столетия), однако к концу эпохи викингов они явно начали вытеснять кремации и погребения с инвентарем, хотя переходный период продолжался довольно долго. Яркий пример идеологического компромисса можно наблюдать в Бирке в тщательно обустроенном камерном захоронении середины X века. В погребальной камере обнаружена женщина с предметами, позволяющими предположить, что она была колдуньей (в числе прочего с ней в могилу положили железный посох). Однако у нее на шее нашли серебряное распятие, очевидно нанизанное на ожерелье из бус вместе с явно нехристианскими амулетами. Присутствие распятия не противоречит интерпретации, согласно которой женщина практиковала магию сейд (seithr). Возможно, христианство в Швеции тогда считалось экзотикой, и включение креста в набор магических инструментов должно было помочь женщине подчинить себе тайные силы новой религии и усилить ее магическое искусство.

В других случаях новообращенные христиане, вероятно, хоронили своих родителей, соблюдая обряды новой веры, но включали в погребение атрибуты старой религии, которые, как им было известно, предпочли бы их близкие. В обществе, где, по-видимому, не было особого предубеждения против новых духовных идей, могло существовать множество промежуточных вариантов, и даже члены одной семьи не обязательно разделяли одни и те же религиозные убеждения (в сагах встречается немало примеров многоконфессиональных семей). К этому следует добавить некоторые трудно поддающиеся интерпретации региональные тенденции. Например, в шведской провинции Гёталанд христианские захоронения появляются где-то в середине X века — намного раньше, чем в любом другом месте. Возможно, там действовала неизвестная нам христианская миссия.

В XI веке резко возрастает количество рунических камней, большая часть из них с христианскими надписями. Всего в Скандинавии известно около 3500 рунических надписей, из них около 2400 — в Швеции, 450 — в Дании и около 140 — в Норвегии. Очевидно, эта практика была особенно распространена в Центральной Швеции: только в Уппланде установлено 1300 камней. Подобное явление в регионе, последним принявшем христианство, можно истолковать либо как отражение миссионерских успехов, либо, наоборот, как стремление христиан наиболее явным образом заявить о своей вере в тех местах, где было слишком много язычников.

Ключ к разгадке дает одна особенность расстановки камней и содержания надписей. Примерно 2–3 % всех камней имеют нелексические надписи, состоящие из правильных рун, не складывающихся в разборчивые слова, либо из угловатых знаков, которые только внешне напоминают руны, но на деле ими не являются — как если бы кто-то старался правдоподобно изобразить непонятную ему письменность. Что интересно, в остальном эти нечитаемые камни вполне удовлетворительного качества и имеют такую же проработанную сложную отделку, как и «обычные» рунические камни. Важно также, что эти странные нелексические надписи находят на периферии областей, где наиболее распространены «обычные» рунические камни. По-видимому, некоторые христианские общины были достаточно богатыми и влиятельными, чтобы окружающие захотели подражать их сигналам. Во всяком случае, это показывает, что рунические камни имели самостоятельную визуальную функцию, отдельную от содержания надписей.