Остается неизвестным, принадлежали ли прямоугольные «Успение» и «Вознесение» одному иконостасу изначально, но в новом барочном иконостасе круглые иконы-близнецы вместе стояли в праздничном чине. Впоследствии, как предполагают эксперты музея Менил, барочный иконостас был разобран, а круглые иконы «Успение» и «Вознесение» в конце XIX – начале XX века, видимо по заказу нового владельца, были восстановлены до первоначальной прямоугольной формы[1053]. Было ли это сделано по заказу Остроухова или произошло еще до того, как он купил эти иконы, неизвестно. В составе его коллекции эти иконы поступили в Третьяковскую галерею как врезки[1054]. В паре они попали в галерею, в паре покинули ее, в паре были проданы Ханну, и только аукцион Кристи разорвал этот многовековой союз, так что одна из икон-близнецов оказалась в Техасе в музее Менил, а другая – в Калифорнии в музее Тимкен.

Вооружившись результатами лабораторного и искусствоведческого исследований, эксперты музея Менил пошли в атаку на Тетерятникова, который объявил икону «Успение» подделкой ХХ века, точнее копией с «Успения» середины XVI века из новгородской церкви Свв. Петра и Павла, в свое время опубликованной Кондаковым. Действительно, соглашались эксперты Менил, эти два «Успения» имеют ряд общих черт в иконографии, однако общие черты имеют не только эти две, но и более обширная группа известных икон с общим сюжетом «Успение». Исследование экспертов Менил показало, что определение места их «Успения» в группе известных икон с тем же сюжетом представляет гораздо более сложную проблему, чем простое копирование, как то декларировал Тетерятников.

Заочная дискуссия между Владимиром Тетерятниковым и экспертами музея Менил может пролить свет на то, какими критериями руководствовались сотрудники Третьяковской галереи, и в первую очередь Некрасов, отбирая в 1930‐е годы иконы для «Антиквариата». Тетерятников считал, что парная «Успению» икона «Вознесение», которая оказалась в музее Тимкен, является почти идентичной двум известным иконам, а именно «Вознесению» из Успенского собора во Владимире, которое считается работой Андрея Рублева и Даниила Черного[1055], и «Вознесению» неизвестного происхождения из коллекции С. П. Рябушинского[1056]. Здесь важно отметить то, что обе последние иконы на момент выдачи остроуховских икон в «Антиквариат» также находились в Третьяковской галерее.

Исследование экспертов Менил, в отличие от аргументов Тетерятникова, хотя и отрицает точное копирование и полную идентичность, но также свидетельствует о стилистической схожести икон, имеющих общий сюжет и близких по времени создания. Так, мениловское «Успение» из бывших коллекций Остроухова – Ханна стилистически и композиционно имеет ряд идентичных черт с четырьмя известными новгородскими «Успениями» XV–XVI веков[1057]. Здесь вновь необходимо подчеркнуть то, что две из этих четырех довольно близких икон новгородской группы в 1930‐е годы находились в Третьяковской галерее, а именно «Успение» из Гостинопольского монастыря, которое в каталоге ГТГ 1963 года датировано ок. 1475 года (инв. 22296), и «Успение», таблетка (инв. 22033) с датировкой конец XV века[1058].