Чехов – горячий поклонник Дарвина
Чехов – горячий поклонник Дарвина«Читаю Дарвина. Какая роскошь! Я его ужасно люблю»[1193], – пишет Чехов в письме к В. В. Билибину в 1886 году. Эти слова свидетельствуют о рано проявившемся живом интересе к британскому биологу, который русский писатель сохранит на всю жизнь. Учение Дарвина о происхождении человека играло для Чехова важную роль уже в годы изучения медицины, не в последнюю очередь в характерном для того времени сочетании с теорией вырождения – главной составляющей невропатологии и психиатрии, которые Чехову преподавали А. Я. Кожевников и С. С. Корсаков[1194]. В студенческие годы писатель даже задумывался о диссертации на тему «История полового авторитета»[1195], собираясь рассмотреть в ней вопросы межполовых отношений в природе с точки зрения теории эволюции. Рабочая гипотеза заключалась в том, что природа склонна преодолевать неравенство, существующее между мужскими и женскими организмами[1196].
Как пишет Майкл Финк, в 1880‐х годах чеховские представления об эволюции испытывают все более сильное влияние идеи вырождения вообще и соответствующей психиатрической теории в частности, через призму которых писатель также рассматривает и интерпретирует собственную семейную наследственность[1197]. В 1890 году Чехов совершил путешествие на сахалинскую каторгу, к дальневосточным рубежам Российской империи. В книге «Остров Сахалин» (1893–1894), явившейся «социально-медицинским» отчетом об этой экспедиции, содержатся мысли о росте народонаселения, которые свидетельствуют о влиянии мальтузианских и дарвинистских взглядов на отношения между человеком и природой. Так, в высоком уровне рождаемости на Сахалине Чехов усматривает «‹…› средство, какое природа дает населению для борьбы с вредными, разрушительными влияниями и прежде всего с такими врагами естественного порядка, как малочисленность населения и недостаток женщин». Писатель отмечает, что в некоторых сахалинских семьях «‹…› вместе с психическим вырождением наблюдается также усиленная рождаемость», подчеркивая случайный характер непрекращающейся борьбы за существование и ее связь с психическим вырождением[1198].
Работа над книгой «Остров Сахалин» началась в 1891 году, непосредственно по возвращении Чехова из путешествия, и завершилась в 1894‐м. В те же годы написаны повести и рассказы, в наибольшей степени проникнутые идеями эволюции и вырождения. Наряду с «Дуэлью» (1891) к этой группе произведений принадлежат «Палата № 6» (1892), «Черный монах» (1893), «Три года» (1895) и «Ариадна» (1895)[1199]. Работу над «Дуэлью» Чехов закончил в августе 1891 года, отдыхая в имении Богимово. Его соседом был зоолог В. А. Вагнер, основоположник российской зоопсихологии[1200], с которым писатель вел оживленные споры о Дарвине, эволюции и вырождении. Младший брат Чехова Михаил, лето 1891 года тоже проведший в Богимове, вспоминает о долгих вечерних дебатах «‹…› на темы о модном тогда вырождении, о праве сильного, о подборе и так далее ‹…›», отмечая при этом, что Вагнер придерживался детерминистской точки зрения о необратимости вырождения, а брат подчеркивал важность «воли и воспитания» для преодоления дегенеративных патологий[1201]. Некритически восприняв утверждение Михаила Чехова, что «социал-дарвинистские» воззрения Вагнера легли в «основу философии»[1202] зоолога фон Корена в «Дуэли», часть исследователей интерпретировали повесть как дискредитацию или опровержение вульгарного социал-дарвинизма[1203]. Однако чеховское отношение к дарвинизму отнюдь не отличается однозначностью и не может быть сведено к вопросу детерминизма/индетерминизма. Так, эволюционистские рассуждения о «целесообразности»