Во времена деятельности в Хиджазе Ахмеда Ратиба-паши, «проявлявшего выдающиеся даже для нравов дореформенной турецкой администрации бесстыдство, алчность и забвение порученных ему интересов государства, престиж турецкой власти … пошел на убыль». За два месяца до провозглашения в Турции конституции шариф мог даже позволить себе выдвигать Константинополю условия, и … «добиваться полного удовлетворения своих требований», грозя туркам — в противном случае — восстанием населения и неповиновением султану.

Получив власть в свои руки, младотурки приступили к изменению такого положения дел. Вели себя, вместе с тем, «крайне осторожно и осмотрительно». Арестовав хиджазского валия Ахмеда Ратиба-пашу, «они не проявили вначале никаких враждебных намерений по отношению к шарифу». Но, выиграв время и «стянув войска», стали, мало-помалу, с прибытием в Хиджаз нового валия, «действовать более решительно». Благодаря этому, подчеркивается в депеше консульства, «им удалось избежать серьезных волнений среди арабов», которых мог бы поднять против них шариф ‘Али-паша, если бы уловил хоть какой-то признак намерений турок относительно его смены. Войск, достаточных для подавления мятежа у турок в Хиджазе в то время не было.

Первым делом новый генерал-губернатор «пошатнул опоры шарифа» — потребовал от его доверенных лиц «возврата наворованного» и лишил их приобретенных у шарифа привилегий. «От страха перед ответственностью за все им содеянное», за все допущенные им злоупотребления шариф ‘Али держался от нового валия Казима-паши подальше. «Под предлогом болезни» оставался все время, до самой его смены на посту шарифа Мекки, в Та’ифе.

«Помимо уменьшения жалования шарифу и сведения до минимума сборов в его пользу с верблюдов, вовлеченных в перевозку паломников, младотурки всеми своими действиями и поступками старались показать, что прежнего значения шарифу Мекки они не придают». Так, если новый генерал-губернатор прибыл в Джидду на специальном судне, то новый шариф (Хусейн) — «на простом паломническом пароходике». «Никакой официальной встречи со стороны турецких чиновников ему оказано не было». Те же «немногие из них, кто ожидал его высадки на дебаркадер [плавучую пристань] были в штатском», без мундиров. Военные музыканты, игравшие там по случаю прибытия шарифа, вслед за его кортежем не проследовали.