По мере того как продвигалось следствие, обвиняемые всё сильнее восставали против Каррье и требовали, чтобы он разделил их участь и сам отдал отчет в действиях, совершенных по его приказу. Общество единодушно требовало ареста Каррье и его появления перед Революционным трибуналом.

Конвенту необходимо было на что-нибудь решиться. Монтаньяры спрашивали, уж не намерен ли он, засадив Лебона и Давида, многократно обвинив Бийо, Колло и Барера, подвергнуть преследованию заодно всех депутатов, бывших в командировках? Чтобы успокоить эти опасения, Конвент издал декрет, определявший формальности, соблюдаемые при судебном преследовании члена Конвента. Об этом декрете долго спорили с величайшим обоюдным ожесточением. Монтаньяры хотели сделать эти формальности как можно более сложными. Так называемые реакционеры, напротив, хотели упростить их, чтобы сделать более верным и быстрым наказание некоторых депутатов проконсулов. Наконец решили вот что: каждый донос или обвинение отсылать трем комитетам – общественного спасения, общественной безопасности и законодательства – для решения вопроса о том, имеется ли достаточный повод к следствию. В случае утвердительного решения назначать по жребию комиссию из двадцати одного члена для составления доклада. А уже по этому докладу и защите обвиненного депутата решать, имеются ли достаточные основания для судебного обвинения, и отправлять депутата под суд.

Тотчас по издании этого декрета все три комитета объявили, что имеются достаточные основания для начала следствия против Каррье. Комиссия из двадцати одного члена была составлена, забрала все документы по делу, потребовала Каррье и приступила к следствию. Судя по тому, что происходило в революционном трибунале, и по общему ознакомлению с фактами, участь его не подлежала сомнению. Монтаньяры, хоть и не оправдывали злодеяний Каррье, однако уверяли, что Каррье преследуют вовсе не для того, чтобы наказать за злодеяния, а чтобы открыть целый ряд мщений против людей, энергия которых спасла Францию. Их противники, напротив, каждый день слыша жалобы членов революционного комитета, настойчиво требовавших появления Каррье, и негодуя на медленность, с какою действовала Комиссия двадцати одного, говорили, что его хотят спасти. Комитет общественной безопасности, опасаясь бегства, окружил Каррье полицейскими агентами, которые не теряли его из виду.

Но Каррье не помышлял о бегстве. Несколько революционеров тайно предлагали ему уйти, но он не решился – не хватило смелости; он, казалось, был ошеломлен и оцепенел от общей к нему ненависти. Однажды он заметил, что за ним следят, остановился перед одним из агентов, спросил, почему тот ходит за ним по пятам, и прицелился было в него из пистолета. Последовала схватка, прибежала вооруженная стража; Каррье был схвачен и посажен под домашний арест. Это происшествие вызвало большое волнение в обществе и горячие жалобы со стороны якобинцев. Они кричали, что в лице Каррье совершено покушение на национальное представительство, и потребовали у Комитета общественной безопасности объяснений. Комитет рассказал, как было дело, и хотя подвергся порицанию, однако по крайней мере получил случай доказать, что не имел намерения потакать бегству Каррье.