Потом договорились насчет обращения ассигнаций. Так как солдаты получали свое жалованье не иначе, как только бумажками, необходимо было, чтобы эти бумажки имели свой курс. Голландское правительство издало по этому поводу постановление. Лавочники и другие мелкие торговцы обязывались принимать ассигнации от французских солдат по курсу девять су за каждый франк. Им запрещалось продавать одному солдату товара более чем на десять франков; затем, в конце недели, они должны были являться в муниципалитеты, которые отбирали у них ассигнации по тому же курсу, по которому они были приняты. Благодаря этим распоряжениям армия, так долго терпевшая нужду, наконец опять почувствовала довольство и начала вкушать плоды своих побед.
В Испании французы имели не менее блестящий успех. Благодаря климату военные действия могли продолжаться там и зимой. Дюгомье, оставив за собой хребты Пиренеев, двинулся к неприятельской линии и атаковал с трех пунктов длинную цепь позиций, занятых генералом Ла-Унионом. Храброго генерала убило ядром во время атаки центра. Левому крылу везло не так, но правое одержало полную победу благодаря храбрости и энергии Ожеро. Периньон принял главное руководство, возобновил атаку 20 ноября (30 брюмера) и добился решительного успеха. Неприятель бежал в беспорядке и оставил французам укрепленный лагерь при Фигерасе. Испанцами овладела такая паника, что сам комендант сдал Фигерас, и французы вступили в одну из первейших крепостей Европы.
Таково было положение дел в Каталонии. В Западных Пиренеях французы взяли Фонтарабию, Сан-Себастьян, Тулузу и заняли всю провинцию Гипускоа. Монсо, заменивший генерала Мюллера, перешел через горы и подошел к самым воротам Памплоны. Однако считая свое положение слишком рискованным, он вернулся назад и, опираясь на более верные позиции, ждал весны, чтобы проникнуть в Кастилию.
Итак, даже зима не смогла прервать эту бессмертную кампанию, и она закончилась среди морозов и снегов, в январе и феврале. Если прекрасная кампания 93 года спасла Францию от иноземного вторжения, то кампания 94 года подарила ей ряд завоеваний – Бельгию, Голландию, страны, располагавшиеся между Маасом и Рейном,
Пфальц, линию Больших Альп, линию Пиренеев и несколько крепостей в Каталонии и Бискайе. Впоследствии случились еще большие чудеса, и эти две кампании останутся в истории как наиболее славные и почетные для Франции.
Коалиция не могла устоять против стольких свирепых потрясений. Английский кабинет, который по милости промахов герцога Йоркского потерял только владения своих союзников, который под предлогом отдачи Голландии штатгальтеру захватил от сорока до пятидесяти кораблей и под тем же предлогом собирался завладеть голландскими колониями, – этот кабинет, конечно, мог и не спешить с окончанием войны. Он даже боялся, чтобы роспуск союза не положил ей конец. Но Пруссия, увидев французов на берегах Рейна и Эмса и понимая, что поток зальет прежде всех ее, – Пруссия больше не колебалась. Она немедленно послала в главную квартиру Пишегрю комиссара для заключения перемирия. Местом для открытия переговоров был выбран Базель, где Французская республика держала агента, приобретшего полное уважение швейцарцев просвещенностью и умеренностью. Город этот был выбран под тем предлогом, что там можно будет вести переговоры спокойнее и менее гласно, нежели в Париже, где еще бродили слишком сильные страсти и перекрещивалось множество посторонних интриг. Но не это было действительной причиной выбора. Пруссия, хоть и делала первый шаг к миру с той самой Республикой, которую она бралась сокрушить за один поход, не хотела совсем уж открыто признавать себя побежденной и потому предпочитала хлопотать о мире на нейтральной земле, а не в самом Париже. Нынешний Комитет общественного спасения, менее надменный, чем первый комитет, притом сознавая, как важно отделить Пруссию от коалиции, согласился послать своему агенту в Базеле достаточные полномочия, чтобы тот мог вести переговоры. Пруссия отправила барона Гольца, и обмен полномочий последовал в Базеле 22 января 1795 года (3 плювиоза года III).