Когда вспыхивали войны между племенами, свидетельствует в одной из своих поэм Антара, величайший поэт Древней Аравии, то женщины первыми призывали мужчин отправляться на схватку с врагом, «возбуждали их на дела ратные», на «поступки доблести, мужества и чести» во имя защиты родных и близких, семьи, рода и племени.

Если два племени брались за оружие и сходились на поле боя, сообщают историки прошлого, то с той и с другой стороны присутствовала среди них девушка из знатного семейно-родового клана, «отличавшаяся мужеством, красотой и красноречием». Одетая в богаты одежды, с непокрытым лицом и распущенными волосами, сидя в маркабе Исма’ила, установленном на белой верблюдице, окруженная плотным кольцом всадников, каждая из них представляла собой «центр своего войска». Величали ее бедуины «девушкой-знаменем». Задача ее состояла в том, чтобы «устыжать трусов и воспламенять храбрых». Воины побежденного племени, те из них, кто находился в оцеплении «девушки-знамени», дрались до последнего. Высочайшей честью для воина-аравийца было защитить «живое знамя» своего племени и племенной маркаб. Передавался он из поколения в поколение, и хранился как зеница ока. Если войско того или иного племени оказывалось побежденным, а мужчины, охранявшие девушку-знамя и маркаб племени, — поверженными, то девушка, сидевшая в нем, дабы не попасть в руки врага, «ломала себе шею»[782].

Когда воины племени ал-‘аназа, к примеру, или ал-рувалла вступали в схватку с врагом, рассказывает Х. Диксон, то в маркабе Исма’ила, разукрашенном перьями птицы на’ам (аравийского страуса), восседала одна из дочерей шейха племени. Верблюдицу, с маркабом на ней, привязывали к врытому в песок металлическому шесту, чтобы животное не убежало. Отступать разрешалось только до маркаба. И там стоять насмерть, защищая «девушку-знамя» и «судно лет», как бедуины называли свой племенной маркаб.

Говорят, что такой маркаб имелся в войсках эмира Ибн Са’уда, в битве при Джарабе (январь 1915 г.), и в войсках шейха Мубарака, готовившегося к отражению верблюжьей кавалерии Ибн Рашида, двигавшейся на Джахру в декабре 1901 года. Тогда в маркабе находилась дочь шейха Мубарака, одна из самых «ярких женщин», как о ней отзываются хронисты, в семействе Аль Сабах[783].

Племя ал-‘аджман, замечает Х. Диксон, использовало маркаб Исма’ила в межплеменных войнах даже в начале 1930-х годов.