При набегах, сообщает Х. Диксон, бедуины закрывали лица головными платками, оставляя открытыми только глаза. Это «давало им чувство безопасности». Вселяло уверенность, что, убив или ранив кого-то, но, будучи неопознанным, они смогут избежать кровной мести.

Если кровь кочевника, убитого во время газу, обычаи и традиции аравийской пустыни выкупать позволяли, то кровь шейха племени компенсировалась только смертью лица его убившего, и никак иначе.

По неписаным законам пустыни «неисполнение кровной мести ложилось пятном позора» на весь семейно-родовой клан убитого. Чалма черного цвета на голове бедуина означала, что человек этот нес обет кровной мести[784].

Самым благородным занятием мужчины в племенах Аравии считалось в прошлом участие в газу. Во время набегов на становища несоюзных племен бедуины изымали друг у друга скот, оружие, рабов и одежду. При налетах на торговые караваны забирали у купцов товары. Такие налеты предпринимали перед рассветом, пишет в своем сочинении «История арабов» известный российский востоковед А. Крымский, когда люди, по выражению кочевников, «напившись сна, теряли чуткость»[785].

Существовал обычай, согласно которому молодой человек не мог жениться до тех пор, пока не становился участником газу, «деяний храбрости и отваги», как тогда говорили.

Имена предводителей набегов, которым сопутствовала удача, передавались из уст в уста, воспевались поэтами и прославлялись сказателями. Газу — это рыцарский поступок по-аравийски (фирусийа). В понимании бедуина, «истинного араба», как он себя величает, газу, так же как разведение верблюдов и коневодство, охота и торговля, являлись в прошлом «занятиями благородными», отвечавшими понятиям чести и достоинства «сына колыбели арабов»[786].

Во времена джахилийи (в эпоху язычества) в газу часто участвовали ясновидицы, дававшие советы вождям племен.

Когда у того или иного семейства уводили при набеге весь его домашний скот, то это считалось «общей бедой племени», отмечал в увлекательных заметках об Аравии Чарльз Монтегю Даути (1843–1926), один из крупнейших европейских исследователей «Острова арабов». Шейх племени лично призывал состоятельные семейно-родовые кланы, памятуя о внутриплеменной сплоченности (‘асабиййи), «возместить пострадавшим их потери», чем кто может, и как можно скоро[787].

Смертность среди детей в кочевых племенах Кувейта, да и среди горожан, в 1930–1950-х годах была, по словам английских дипломатов, очень высокой. Примерно 50 % новорожденных умирало в возрасте до шести лет. Выживали самые крепкие и здоровые.