Одним из древнейших маркабов Исма’ила в Аравии, сохранившимся до наших дней, владеет якобы племя ал-рувалла. С незапамятных времен маркаб этот — их племенной знак-символ. Установлен он в «центре власти» племени, в головном шатре шейха. Круглосуточно у маркаба несут службу гвардейцы почетного караула. В прошлом ими, по традиции, выступали освобожденные из неволи африканские рабы-исполины, вооруженные копьями, мечами и кинжалами.

Когда шейх принимает почетных гостей племени, то открытые на это время части шатра, где хранится маркаб, защищены снаружи плотно сомкнутым рядом воинов, «живым щитом маркаба». Стоят они молча, не шелохнувшись, внимательно наблюдая за всем происходящим вокруг «обители маркаба», «корабля временных лет племени».

В прошлом утратить маркаб означало для племени то же самое, что лишиться уважения и престижа. На его защиту вставало все племя, и стар, и млад. Случись, маркаб «покидал племя», то есть попадал в руки врага, заменить его новым племя не имело права. Таков закон пустыни. Честь и достоинство племени в таком случае — марались. Маркаб — это бесценный раритет аравийской пустыни, яркий символ его седого прошлого.

Особо почитался в Аравии обычай кровной мести. Он требовал, чтобы кровь убитого была отомщена, притом непременно, и только кровью. Обязанность эта возлагалась на ближайшего родственника убитого. Если убийца «уходил из жизни» по какой-то другой причине, то объектом кровной мести становился его ближайший родственник.

Многовековой закон аравийской пустыни гласил: «Око за око, жизнь за жизнь, пленного за пленного, имущество за имущество». Другими словами, если бедуин убивал кочевника, то родственники убитого имели право «забрать его жизнь». Если же ранил или калечил кого-то, то и сам в наказание «подвергался порче».

По закону «око за око и зуб за зуб», действовавшему в племенах Аравии, ответ пострадавшей стороны должен был быть абсолютно таким же. Иными словами, ответные увечья, ранения и убийства следовало исполнять аналогичным способом, и никак иначе. Если человеку в пылу ссоры рассекали, скажем, саблей левую руку, то и отвечали тем же — такой же «порчей» левой руки, и только саблей.