До поры до времени он может даже осуждать подобную хирургию: «Метод отсечения, пускания крови… опасен, заразителен: сегодня одного отсекли, завтра другого, послезавтра третьего — что же у нас останется в партии?»[534] Останется полностью обновленная или, вернее, просто новая партия. Словом, ему приходится кромсать не только мертвое, но и живое тело, вроде того, как поступает империализм, хищнически «бьющий по живому телу Китая, разрезая его на куски». Увы, благородный пафос сталинского негодования несколько подрывается тем, что очень похоже ведут себя настоящие советские бытописатели-разоблачители — генсек восхваляет их как раз за то, что они сумели «вытащить кусок живой жизни». Этот монструозный мотив, отдающий «Творимой легендой» Сологуба, содержит и комплиментарная оценка, которую генсек дал постановке «Виринеи» Сейфуллиной: «По-моему, пьеса — выхваченный из живой жизни кусок жизни»[535].

В его военных размышлениях армия, действуя в родной и заведомо дружественной среде, так же точно вырывает из нее сочащиеся клочья плоти:

Для успехов войск… абсолютно необходимо единство, спаянность той живой людской среды, элементами которой питаются и соками которой поддерживают себя войска.

Для успехов войск… абсолютно необходимо единство, спаянность той живой людской среды, элементами которой питаются и соками которой поддерживают себя войска.

Ср., с другой стороны, сурово осуждаемое им поведение западных империалистов, которые «высасывают соки из украинского народа», или немецко-фашистских захватчиков, которые «высасывают кровь» из порабощенных стран. (Зато и экономические кризисы «высасывают жир» из капиталистического хозяйства, а Германия, беспристрастно констатирует он в 1925 году, попросту вынуждена «черпать новые силы и новую кровь» для уплаты репараций.) Европа, по его определению, «не есть изолированная страна, она связана со своими колониями, она живет соками этих колоний».