В противовес ей, язык как бы лишен признаков персонифицированной сущности — но только «как бы», поскольку сама эта абстрактная безличность доказывается, на сталинский манер, таким способом, который говорит скорее об обратной возможности:
Стоит только сойти языку с этой общенародной позиции, стоит только стать языку на позицию предпочтения и поддержки какой-либо социальной группы… чтобы он потерял свое качество.
Стоит только сойти языку с этой общенародной позиции, стоит только стать языку на позицию предпочтения и поддержки какой-либо социальной группы… чтобы он потерял свое качество.
Получается, что свою безличную позицию язык занимает осознанно и целенаправленно. За перечисленными категориями проступает единое волевое начало, взывающее к выявлению. Коль скоро все эти феномены скреплены между собой телеологической зависимостью, то, значит, само понимание и овладение последней может дать некую власть над базисом и надстройкой. И действительно, в 1934 году Сталин не совсем по-марксистски известил делегатов XVII съезда: «Мы уже построили фундамент социалистического общества в СССР, и нам остается лишь увенчать его надстройками».
Телеологическим волюнтаризмом проникнута, как известно, и последняя его работа — «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952). Если капитализм одержим только прибылью, то «основной экономический закон социализма» (или его «существенные черты и
Обеспечивание максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества — это цель социалистического производства; непрерывный рост и совершенствование социалистического производства на базе высшей техники — это средство для достижения цели.
Обеспечивание максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и
Обычно отмечают эпигонскую зависимость этого очень позднего сталинского открытия от сентенции Каутского насчет цели социализируемых предприятий — удовлетворять потребности потребителей и рабочих[611]. Но, во-первых, Сталин не сказал ничего нового по сравнению со своим очень давним определением, содержавшимся еще в дебютной работе «Анархизм или социализм?»: «Главная цель будущего [социалистического] производства — непосредственное удовлетворение потребностей общества, а не производство товаров ради увеличения прибыли капиталистов». Во-вторых, что гораздо важнее, в ранг социалистического «закона» Сталин и тогда и теперь возводит именно то, что в своих философских экскурсах с достаточной определенностью постулировал как главную двигательную силу всей вообще мировой истории с первобытных времен — «развитие материальной жизни общества». Это «развитие» (отметим вкрадчивое обособление, автономизацию исторического процесса) абсолютно телеологически выдвигает перед обществом адекватные «задачи», разрешаемые при содействии рациональных идей, теорий и политических учреждений; напомним, что последние, «облегчая продвижение общества вперед», имеют для него «величайшее организующее, мобилизующее и преобразующее значение».