Постепенно все мы, даже самые упрямые, забираемся в трюм. Здесь, внутри, как сельди во время улова. Детский плач, шипящие звуки промокших дам, мрачное гудение мужей. Конвоиры-жандармы закурили вместе с албанцем, о чем-то мирно беседуют. Не свести ли с арестантом знакомство на случай, если мотор забастует и баржу отнесет к албанским берегам? Протекция – великая вещь, даже во время кораблекрушения. Познакомиться следовало бы, если бы только не то, что он сам оттуда бежал. Отчего бежал? А, вдруг, я окажусь другом политической партии, которая побеждена? А если это – кровавая месть, и за мной начнет, вдруг, охотиться целый албанский род?

Бог с ним. Погибать, так погибать. Все равно. Мотор дает перебои. Мы не выберемся, ясно. До Охрида столько же осталось, сколько проехали. А буря усиливается. Вот:

– Ба-бах! Уууу… Шшш…

Да, глупо тонуть в чужом негостеприимном озере. Идиотство. То ли дело в своем тихом пруду, в имении, возле родного дома, около рощицы, где весною поют соловьи. Вытащат багром, осторожненько положат на берег. Наверху солнышко… Вокруг птички… Хорошо! А тут?

– Ба-бах! Ги-ги-ги-го!

Жизнь, смерть, Европа… XX век… Какой смысл? Родился в 1882 году… Был серьезным мальчиком, хотел сделаться великим ученым, открыть новый закон природы, чтобы в учебниках стояло. И никакого закона! Все законы открыты, открыл только беззакония. Как надоело! Противно удушение, конечно: вода, вода, вода… хочешь вздохнуть – и нет его… воздуха! Вспомнится жизнь… Сразу… Кормилица… Гимназия… Кант – Лаплас… Бойль – Мариотт… Сходки в университете. «Товарищи! В Испании совершена гнусная казнь239. Мы не можем молчать… Товарищи!» Сколько идиотов! Боже, сколько идиотов…

– Вылезайте, подходим!

– Охрид? – радостно вскакиваю я. – Да что вы?

В гостях у Катушкина

В гостях у Катушкина

Поездка по Македонии закончилась. Но разве не грех, побывав на юге Сербии, миновать Косово Поле?

Вернувшись из Охрида в Скопле, мы решаем проехать по железнодорожной ветке на Приштину, слезть на одной из маленьких станций и по Косову Полю пройти пешком в грачаницкий монастырь, в котором князь Лазарь принимал благословение перед Косовской битвой. Дорога на Приштину чудесна. Сейчас же после Скопле – холмы и, затем, среди лесистых зеленых гор, романтическое качаникское ущелье, с бурливой рекой.

Поезд проскакивает ряд душных туннелей. Проходят живописные станции с пестрыми восточными толпами. Красные фески, цветные пояса, черные чаршафы… И перемешано все: старый патриархальный мусульманин, цветисто-узорный в костюме, и рядом девица в маркизетовом платьице, с декольте, с ложной талией возле колен. А на свободном пути, рядом со стоящим вагоном, мальчишка-нищий односложным выкриком просит о милостыне, падает на колени, в знак полной своей несостоятельности целует рельсы.