Та сила голоса, которую он боялся дать для «эпиталамы», теперь дана.

– Старуха! Не смей!

– Шта?

Хозяйка изгибается в запятую. Платок спадает с жидковолосой головы.

– Гостей моих оскорблять? – гремит Катушкин. – Из комнаты гнать? Да я тебе весь дом разможжу! В щепки расколошмачу! Такой русский воздух покажу, задохнешься!

– Лопов! Иди у Русию! На поле!

– И пойду! Вспоминать буду, думаешь? Сентиментальничать? Два шиша! С подшишем! Брате мой, – торжественно обращается ко мне Катушкин. – Хайдемо! Ни одной минуты в этом гнезде! Ни секунды! Лучше на улице… В кафане. Заплатите ей немедленно за три дня двадцать динар… И к дьяволу! Я одеваюсь!

Темный вечер прикрыл засыпающий город. Звезды светят близко и дружно – снизу не затмевают огни. В тишине каждый звук – барельеф, каждый голос – контур резцом. И на мерцающем небе силуэты белых коробочек, треугольники крыш. Неподвижно, бесшумно, мертвенно. Ненужный день погребен!..

– Вы постойте тут, на улице, с вещами, а я сбегаю к генералу Порогову… Наверно, даст переночевать.

– А в гостиницу? Честное слово, в гостиницу лучше, Иван Степанович.

– Ни за что! В гости пригласил – и в гостиницу? За кого вы меня принимаете?

Сапожная мастерская

Сапожная мастерская

Квартирка генерала во дворе. Она стоит особняком, выходя боковой стороной в большой фруктовый сад. Нагруженные чемоданами, корзинами и узлами, мы минуем ряд темных окон, за которыми уже сонно и тихо, чуть не натыкаемся на оглобли какой-то подводы, обходим колодец с силуэтом черного колеса.

– Ваше превосходительство, мы здесь!

Катушкин кричит в открытое окно, задернутое занавеской. На белой материи начинают суетиться китайские тени. Проходит минута, и сбоку в дверях скрежещет ключ.

Генерал держит в руке керосиновую лампу, с тревожной приветливостью смотрит на чемоданы и корзины Катушкина. Он – седенький, маленький, со щуплой бородкой. А сзади, на верхней ступеньке передней, такая же миниатюрная, как он, старушка в гладкой прическе с пробором.

– Разрешите туда, в угол?

– Да, да… Мусинька, что у нас там – керосин? Можно в сторону… И лоханку…

– Не беспокойтесь, не беспокойтесь, я сам. Вот так. Ну и проклятая баба, наделала хлопот! Кулек? Давайте. Гитару только бы не раздавить… Кипрегель… Все уже? Ух! Позвольте представить вам: мой гость… Господин…